— Льира Тосни, — повторил он.

Услышав подобающее моему статусу обращение, я с облегчением окунулась в исцеляющий сон.

***

Дрёма растворялась неспешно, возвращая в тело ощущения. Я отогрелась. Наконец-то. Боль ушла. Горло не саднило. И ушибы больше не тянуло. Жар почти пропал. Теперь он тлел искрами в центре груди. Лба коснулась тёплая ладонь. Я зажмурилась, не желая выныривать из беспамятства в реальность проблем. Прикосновение спустилось к шее. Профессиональное, сухое и точное. Любопытство победило, я открыла глаза. После сна зрение не сразу сфокусировалось. Я лежала в кровати, а рядом сидел незнакомец. Седовласый мужчина в зелёной хламиде служителя богини Ливы.

— Не бойтесь, льира, я лекарь, — успокаивающе произнёс он.

Голос его по-старчески хрипел. Светлые глаза смотрели с профессиональным участием.

— Я не боюсь, — впервые за последнюю неделю меня не сковал приступ кашля. Правда слова всё равно звучали сипло после болезни. — Где я? Что происходит?

— Вы всё там же, в замке Криштанд, — лекарь потянулся к прикроватной тумбе, чтобы налить в глиняную чашу исходящий паром отвар.

Нос защекотали запахи трав. Вольница, перчинка золотая, анелия розовая. Я могла назвать весь состав. Но не помнила, откуда эти знания. Зато я помнила, что последнюю неделю провела в тюрьме. И это знание развеяло сонную безмятежность.

— Меня собирались казнить, — приподнявшись на локте, я села.

К сожалению слабость не покинула тело вместе с болью и болезнью. Голова немного закружилась. Руки задрожали. Но хоть можно было оглядеться. Комната совершенно точно не была тюремной камерой. И даже с натяжкой соответствовала моему статусу. Небольшая, но уютная, оформленная неброско. Кровать у стены, рядом резная тумбочка с выдвижными ящиками. У противоположной стены шкаф. Тоже резной, из светлого дерева. Синие портьеры обрамляли единственное арочное окно с прозрачными стёклами. Из украшений только один пейзаж кисти неизвестного художника.

— Это в прошлом, льира Тосни.

— Уже льира, — тихо отметила я под нос.

До этого палачи редко обращались ко мне по имени рода, чаще всего звучало обезличенное «ты» и «тварь». Последнее большей частью из уст нескольких адептов тёмной богини, пока они не поняли, что мои проблемы с памятью невыдуманные. И тогда они посчитали более жестоким молчание в ответ на мои попытки выяснить причины их ненависти. А потом их отвели на казнь. Я так и не узнала, чем вызвала подобное отношение.

— Вы невеста короля Идвина Пятого.

— Это я тоже помню.

А ещё слова Тибальда о том, что мой род от меня отказался. И если раньше бы меня обрадовало внимание монарха, то теперь интересовали только дела семьи. Пока я находила единственный ответ. С мамой что-то случилось. Она бы от меня не отреклась. Вот отчим мог. Сайлус меня недолюбливал.

— Что ещё вы помните, льира?

— Общее. Свою жизнь урывками. Только родных. Что с моей памятью?

— Если позволите, можно попробовать выяснить. Я попытался проверить, но… вы защищаетесь, — лекарь продемонстрировал мне ладони с заживающими ожогами.

— Простите…

— Вы не нарочно, — примирительно похлопал он меня по руке. — Готовы открыться?

— Я постараюсь, — кивнула решительно.

Все ответы во мне. Нужно только до них дотянуться.

— Тогда расслабьтесь, льира, — он приложил указательные пальцы обеих рук к моим вискам.

Тонкие губы в обрамлении морщинок зашептали заклинание. Я ощутила лёгкое прикосновение к сознанию. Угольки в груди начали разгораться, и я силой воли их потушила. Произносимые лекарем строчки начинали обретать смысл. И через секунду уже я сама про себя зашептала знакомое заклинание, следуя слог в слог с магом. Реальность рассеялась.

— Как же у тебя так легко выходит, Лиа? — Элиса досадливо надула пухлые губы.

Серые глаза наполняла обида. Нити заклинания таяли между её пальцев, когда от моих рук поднимались чёткие линии памяти.

— Ты усложняешь, — я рассеяла свою проекцию, чтобы продемонстрировать подруге последовательность действий. — Убери пассы Миллора и добавь вместо них Ро и Дих.

— Это же неправильно. Нам показывали иначе.

— Ро и Дих сложнее связать, только поэтому. Нужна подвижность пальцев. Но у тебя она развита отлично. Получится, попробуй. Когда мама впервые мне показывала эту связку, мне это давалось намного сложнее.

— Может, тебе преподавать вместо старухи Зайры?

— Говори тише. Она всегда появляется, стоит о ней заговорить, — я пригрозила захихикавшей подруге кулаком. — Сосредоточься.

Подняв ладони к вискам, я начала формировать знакомые почти с детства пассы. Элиса повторяла за мной.

— Воспоминания река, которую подпитывают ручейки событий. Её русло беспечно, оно может иссохнуть, выбрать другой путь, создать несколько новых рукавов. Материя памяти не поддаётся контролю, почти невозможна в оценке и воздействию извне.