— Спасибо, не нужно. Я уже выпила свою норму. К сожалению, мне скоро снова за руль.

— Очень, очень жаль, — сказал он и снова пристально посмотрел на меня.

Петра громко вздохнула:

— Ради бога, Роз, выпей еще. Переночуешь у нас.

— Нет, я…

Но Скотт уже исчез. И через минуту вернулся с огромным бокалом красной жидкости. Я пару раз прокатила его по стенкам и с удивлением увидела, что жидкость прилипает к стеклу, оставляя за собой маслянистую янтарную пленку. Я не спрашивала, что это за вино. Не хотела позориться. Вместо этого поставила бокал на стол, сказала Скотту, что возьму что-нибудь полегче, и ушла за вином.

Два часа спустя я была уже изрядно пьяна. Петра под воздействием алкоголя становилась веселой и шумной, на нее было приятно посмотреть. Вино развязывало ей язык, и предусмотреть, что она скажет в следующую минуту, было невозможно. Так и сегодня: после анекдотов с работы (Петра работала секретарем в школе), она без паузы переключилась на мою историю:

— А потом Роз просыпается, а его нет! Набрал долгов на ее имя и сбежал к мамочке. И теперь она не может получить с него ни пенса. И она в огромной финансовой заднице. Правда, Роз?

— Размер описан довольно точно, — сонно сказала я.

Винс зажег газовый обогреватель. На улице нас оставалось всего несколько человек. Вечер был довольно теплым, но кардиган бы не помешал. Скотт протянул мне свой свитер, но я сказала, что все в порядке: лучше схожу в дом и принесу пару флисовых пледов.

— Вас беспокоят такие разговоры? — шепнул он, наклонившись ближе и кивая на Петру, которая уже с азартом описывала Надин, как мужчины обманывают Агентство по поддержке детей.

Надин хмурилась, пока Петра описывала многочисленных отцов из школы, которые притворялись безработными, лишая бывшие семьи алиментов.

— Не очень, — сказала я Скотту. — Это давно уже не секрет. Просто это не тема для вечеринки. Вот почему я пыталась ее заткнуть. Бесполезно, как видите.

Он снова задержал на мне свой взгляд, и я почувствовала, как что-то между нами изменилось. Я отвернулась.

В голове звякнул тревожный звоночек. Женатые мужчины были под запретом, вот и все. Я встала и спросила, не нужно ли принести что-то из закусок? Никакой реакции. Тогда я сказала Петре, что посмотрю детей, но она уже читала бедной Надин лекцию о враждебной к женщинам природе, потому что: «Вы же не можете встать и уйти от детей, как мужчина. Вот вы можете? Нет! Биология не позволит».

Я поднялась наверх, зашла в туалет и некоторое время прислушивалась к тому, что происходит в спальне Клары. Винс уложил детей пораньше и теперь рассказывал им истории о привидениях (его любимые): о Серой даме и Всаднике без головы, историях, которыми его самого пугали в детстве.

Я слегка приоткрыла дверь. Дети — Клара, Джордж и еще две соседские девочки, имен которых я не запомнила — еще не спали. Они сидели с фонариком под импровизированной, сделанной из простыни палаткой.

Я распахнула дверь полностью.

— Пора спать, дети, — тихо сказала я.

Простыня опустилась, и маленькие тела расползлись по своим спальным местам.

— Спокойной ночи, — прошептала я.

Я спустилась на кухню, взяла большой пакет с чипсами, вышла наружу и устроилась возле обогревателя. Петра, смеясь над чем-то, попыталась встать со стула, но не смогла, и потому сдалась и упала на место.

— С вами все в порядке, Роз? — спросил Скотт.

— Просто тяжелый день, — я постаралась, чтобы мои глаза соответствовали моей улыбке.

Петра уже разглагольствовала об Уинстоне, громко спрашивая гостей, зачем ему понадобилось портить жизнь такому хорошему человеку, как я. Чтобы убедиться, что все помнят, о ком идет речь, она махнула бокалом в мою сторону, и я обнаружила, что, не задумываясь, отвечаю:

— Знаете, один человек однажды сказал мне, что лучше бы Уинстон ходил к проституткам, чем крутил романы с чужими женами.

Кто-то закашлялся.

— К кому? — спросила Петра.

— К проституткам, — повторила я. — Полагаю, так действительно было бы проще. Для всех.

Воцарилась ошеломленная тишина. Все лица повернулись ко мне. Петра поставила бокал.

— Господи, Боже мой! Роз? — сказала она.

Я огляделась вокруг, и по общему выражению неловкости и замешательства поняла, что высказалась против общепринятого мнения. Женщины выглядели оскорбленными, а мужчины отводили глаза.

— Но это же правда. Это существует, — сказала я, оправдываясь.

Надин наклонилась ко мне. На ее лице появилось выражение искреннего интереса, как если бы она хотела казаться непредубежденной и пыталась лучше понять мою точку зрения.