— Я тебя не выбирал.

— Мне кажется, я была частью какого-то твоего тщательно продуманного плана. А теперь, когда я не хочу подчиняться, ты скорее уничтожишь, чем отпустишь меня.

— Нет, Роз, — он широко развел руки в стороны. — Мы не можем выбирать, кого любить. Это любовь нас выбирает. Я могу контролировать свои чувства к тебе не больше, чем прилив или дождь. Вот что со мной происходит. Я не хочу тебя любить. Не хочу от тебя зависеть. Но что есть, то есть.

Любовь? Он был не в своем уме. Как можно платить за секс, а потом ожидать, что тебя полюбят? Что за извращенная логика?

— Вначале ты искал только удобства, — заметила я.

— Повторяю, у меня не было выбора.

— Но почему ты просто не стал ухаживать за мной, как нормальный человек? — спросила я. — Зачем нужны были деньги? Почему просто не завести роман?

Он коротко и саркастично рассмеялся:

— Я с этого и начал, но ты мне отказала, помнишь? Ты была слишком принципиальной для романа. Так что пришлось использовать другие доводы. Тебе были нужны деньги, а у меня их много. Это был самый простой и короткий путь к тебе.

— Тебе пора идти.

Он сказал: «Да», но не двинулся с места.

— Давай не будем расставаться вот так, — настаивал он. — Мне плохо от мысли, что ты меня ненавидишь.

— Я не ненавижу тебя, — соврала я.

— Иди ко мне, — сказал он.

Я осталась на месте.

— Роз, я не кусаюсь, — сказал он.

Он сделал шаг ко мне, я отступила назад.

— Ради Бога, — сказал он. — Чего ты добиваешься? Ты ведешь себя как… Ты специально выводишь меня из себя? Хочешь, чтобы я схватил тебя за горло, как Уэйна? Хочешь, чтобы я не дал тебе выбора?

Я молчала. Это было действительно страшно.

Он быстро подошел и схватил мою правую руку. Крепко сжал ее и потянул. Я не двигалась, сбитая с толку.

— Ты уверена, Роз? Это твой последний ответ? — крикнул он, до упора отводя в сторону мой большой палец.

— Что ты делаешь?

Он потянул меня к двери и прижал большой палец к дверному косяку. Затем ухватился за дверную ручку.

— Ты этого хочешь? — кричал он.

— Не надо, — всхлипнула я.

— Ты хочешь, чтобы я переломал тебе пальцы? Чтобы ты не могла работать!

— Нет, — я уже плакала.

Мои руки были моим инструментом, моим средством к существованию. Без них я была почти бесполезна.

— Я платил тебе, потому что любил тебя, — кричал он. — Ты не дала мне выбора. Так что не смей так на меня смотреть! Не смей!

Скотт усилил хватку. Я уже не чувствовала своих пальцев.

— Я могу уничтожить всю твою жизнь прямо сейчас. Тогда ты никуда от меня не денешься.

Внезапно я вспыхнула:

— Ну, так давай! Ломай мне пальцы! Я больше не могу. Ломай, а потом сгинь из моей жизни!

Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Он изучал мое лицо, как будто не понимал, что происходит.

— Тебе нужна помощь, Скотт. Ты не в себе. Ты что, не видишь, в кого ты превратился? Ты зверь.

Он попытался заговорить, но не смог.

Он потерял себя. Потерял опору и направление в жизни. Кажется, он даже не понимал, как вообще до этого дошел.

*

Два месяца спустя

Был конец октября. После несчастного случая с Джорджем прошло почти три месяца, и наше время теперь было занято визитами в больницу, поездками к друзьям и обычными повседневными заботами, которые я когда-то считала само собой разумеющимися.

Скотт не сломал мне пальцы, как я ожидала. Как он собирался. Продержав меня на грани отчаяния несколько часов, Скотт в конце концов отпустил мою руку. Он смотрел на меня с глубокой грустью, а я сказала ему, что все кончено. Что я не люблю его и никогда не полюблю. И что бы он ни сделал со мной, я не передумаю. Если он окончательно сойдет с ума и станет меня преследовать, что ж, так тому и быть. Но он не заставит меня хотеть его.

И что было потом?

Я смирилась и вернулась к нормальной жизни. Скотт все еще держал меня на прицеле, так что выбора у меня не было. Возможно, человек, лучше меня, более сильный, стойкий и смелый, нашел бы способ привлечь Скотта Элиаса к ответственности за убийство Уэйна. Но я достигла предела своих возможностей. Я решила забыть все и двигаться дальше.

Мы с Джорджем жили просто. После долгого анализа расходов (и без висящих над головой старых долгов) я обнаружила, что могу сократить свои рабочие часы. Я послала письмо руководству клиники, что смогу работать максимум двадцать шесть часов в неделю, и они либо соглашаются, либо ищут мне замену.