Принято считать, что люди воспринимают внешние объекты через ряд отдельных распределенных систем, каждая из которых отвечает за обработку информации, полученной в определенной сенсорной модальности (с помощью определенных органов чувств – прим. науч. ред.). Как правило, говорят о зрительной системе, соматосенсорной или тактильной системе, аудиальной системе и так далее. Наличие специализированных детекторов или рецепторов для различных сенсорных модальностей дает нам возможность обрабатывать разнообразные типы информации и, следовательно, получать в один момент времени различные представления об окружающей нас реальности. Некоторые переживания однозначно унимодальны. Оттенок можно только увидеть, щекотку ощутить, а высоту звука – исключительно услышать. В то же время наше чувственное восприятие внешнего мира мультимодально, что убедительно описали Барри Стайн и Алекс Мередит [4] . Наш мозг сводит в общую картину впечатления, полученные через разные сенсорные модальности. Кроме того, мы легко можем получить информацию с помощью одной сенсорной модальности, а затем использовать ее в другой; например, на ощупь определить форму объекта и впоследствии узнать этот объект с помощью зрения. Это подводит нас к разговору о том, что играет основную роль в восприятии объектов нашим мозгом – внутренние или внешние, полученные через опыт, стимулы. В этом контексте современная нейробиология все чаще говорит о ведущей роли именно внутренних репрезентаций объектов. Наш мозг – не пассивный приемник сенсорных сигналов, он сам активно производит ожидания-гипотезы о внешнем мире и объектах, а затем уточняет их опытным путем.

Формулируя ожидания и предсказания о мире и его объектах, мозг может фактически иметь метамодальное представление о реальности [5] . Мозг, по-видимому, состоит из метамодальных операторов – нейронных сетей, которые активируются независимо от модальности получаемой сенсорной информации. Это не значит, что не существует предпочтительных сенсорных модальностей для конкретных операций и операторов. Именно потому, что они существуют, кажется, что кора головного мозга организована в соответствии с разными сенсорными модальностями. Однако внутренняя репрезентация объектов, по-видимому, выходит за рамки отдельных сенсорных модальностей. Если это так, то окружающая реальность переживается нами мультисенсорно по умолчанию.

Сенсорные исследования получили активное развитие в последние два десятилетия благодаря тому, что ученые из разных гуманитарных и социальных дисциплин обратили внимание на систему чувственного восприятия и занялись подробным изучением культурных аспектов человеческих чувств. Большую часть этих исследований вдохновили или даже инициировали антрополог Дэвид Хоувз и историк Констанс Классен, которые вместе с социологом Энтони Синноттом сформировали в 1988 году исследовательскую группу Concordia Sensoria (CONSERT). Вместе с коллегами они опубликовали ряд книг, в том числе The Varieties of Sensory Experience [6] , исследования пяти основных чувств [7] , а также другие исследования, посвященные меняющимся отношениям между разными чувствами в историческом и культурном контекстах [8] (к ним присоединились литературоведы и историки медицины, которые также занялись изучением чувственного восприятия в культурном контексте [9] ). В упомянутых источниках содержится материал, интересный как широкой публике, так и музейным работникам и исследователям. Например, в книге The Book of Touch [10] содержится глава об опыте посетителей в самых первых музеях. В этой главе Классен рассказывает, как на рубеже XVII и XVIII веков посетители Музея Ашмола и Британского музея терли, трогали, трясли, нюхали и даже пробовали на вкус выставленные экспонаты. Другие историки демонстрируют, как постепенно формировались ограничения на использование органов чувств, которые мы сегодня считаем само собой разумеющимися [11] . Кульминацией этого процесса стало появление музеев, в которых взаимодействовать напрямую с музейными предметами стало разрешено только отдельным специалистам и хранителям [12] .

Вслед за этим «сенсорным поворотом» музейные сотрудники начали переосмыслять существующие ограничения и активно задействовать чувства посетителей на экспозициях (в той мере, в какой это позволяет сохранность экспонатов). Роль осязания в музее значительно усилилась после того, как различные исследования доказали социальную, когнитивную и даже терапевтическую ценность физического контакта с объектами [13] . Новый акцент на «получении опыта непосредственного взаимодействия с различными свойствами предметов» [14] произвел революцию в способах интерпретации материального наследия. Вклад в развитие музейной педагогики вносят и исследования мультисенсорных стратегий обучения и образовательных потребностей маленьких детей, а также учащихся школьного возраста и взрослых. Исследователи и педагоги отмечают успех мультисенсорных подходов при обучении математике, языкам и чтению [15] . Среди преимуществ мультисенсорного обучения – повышение вовлеченности учащихся, улучшение памяти, навыков владения родным и иностранным языками, понимания прочитанного, а также математических навыков и способности к многозадачности. Мультисенсорные подходы к обучению можно эффективно применять при работе с учащимися с инвалидностью [16] .

«Сенсорный поворот», охвативший академический мир, вдохновил художников исследовать эстетический потенциал не-визуального восприятия. В последние несколько десятилетий художники забросили мольберты и начали использовать в своих произведениях звук, запах, осязание, движение, а также вкус. Благодаря достижениям в области новых технологий появилась возможность контролировать звуки и запахи, использовать сложные цифровые и роботизированные разработки для усиления осязательных и кинестетических ощущений. Целью ряда произведений искусства стало мультисенсорное погружение, пришедшее на смену дистанцированному созерцанию [17] . Это привело к появлению искусствоведческой и философской критики ограничительной сенсорной политики современных музеев [18] . Разрушение этих барьеров, а также стремление сделать пространство музея инклюзивным для различных групп посетителей, например, для слабовидящих людей, способствовали появлению новой захватывающей области музееведения. В данной книге мы постараемся расширить представления о возможностях мультисенсорного опыта в музеях.

Мультисенсорных проектов в музеях все еще очень мало. Попытки представить посетителям возможность получения мультисенсорного опыта предпринимаются лишь изредка. В то же время создание таких проектов очень важно, ведь современные науки утверждают, прямо или косвенно, что любой человеческий опыт мультисенсорен по своей сути. Кураторы и директоры музеев должны понимать важность проектирования мультисенсорного музейного опыта. Посещение музея в любом случае, хотим мы того или нет, задействует разные органы чувств – поэтому лучше задуматься о целенаправленном достижении определенного эффекта, чтобы не допустить случайного и потенциально нежелательного воздействия на опыт.

Как отмечают многие авторы этой книги, осязание и обоняние в музеях по-прежнему располагаются внизу «иерархии чувств», тогда как на ее вершине находится зрение. Если большинство экспонатов выставляются за стеклом или развешиваются по стенам в недосягаемости для посетителя, сенсорный опыт может проникнуть в музей только с «черного хода», через музейные магазины и кафе, которые соответствуют потребительскому тренду на приобретение сенсорного опыта. Музей Дахеш, посвященный европейскому академическому искусству, раньше располагался на Мэдисон-авеню и 57-й улице в Нью-Йорке. Сувенирный магазин музея, с викторианскими драгоценностями, шелковыми и кашемировыми платками, предметами искусства и роскошной мебелью в духе ориентализма XIX века, мог соперничать с любым другим магазином на Мэдисон-авеню. Многие посетители и торопливые туристы и вовсе не доходили до галереи на цокольном этаже, засмотревшись на марокканские табуреты, турецкие подушки, парижские таблетницы и индийские шали.

«Новая галерея» – небольшой музей в Верхнем Ист-Сайде Нью-Йорка, посвященный исключительно немецкому и австрийскому искусству и дизайну начала XX века. Несмотря на относительно небольшую площадь, в музее открыт даже не один, а два ресторана: Caf'e Sabarsky и Caf'e Fledarmaus, предлагающие традиционное венское меню. В этих кафе посетители сидят в креслах, спроектированных австрийским архитектором-модернистом Адольфом Лоосом. В помещениях можно увидеть и другие предметы эпохи, в том числе светильники Йозефа Хоффмана и банкетки, обитые тканью Отто Вагнера 1912 года. Обедая в обстановке венской классики, вы проникаетесь атмосферой знаменитых венских кофеен, оставаясь в Нью-Йорке. Рестораны почти всегда переполнены, даже когда в выставочных залах не так много посетителей. Сенсорный опыт, который можно получить в Caf'e Sabarsky, привлекает гораздо больше новых и постоянных посетителей, чем сама экспозиция.