– Чтобы я говорил: «Да, папа!» и шел проверять то, что ты сказал?

– Именно!

Подрезал наглый «гелик» и услышал бибиканье в широкую спину. Только такие и осмеливаются тявкать. Остальные, когда видят «Хаммер» на дороге, заранее убираются. Хорошая машина для военных действий в городе. Так-то я бы лучше «КамАЗ» водил: у носорога плохое зрение, но это уже не его проблема. Но почему-то серьезные люди «КамАЗы» в качестве представительских машин не понимают.

– А я думал, что должен учиться самостоятельности! – Влад совсем перешел на шипение, змееуст наш одомашненный, посмотрите на него.

Свернул к обочине, нырнул в карман и почти не запер водительское у соседа. Но только потому, что там стоял кроха-смарт, в который я, наверное, и не помещусь. Подхватил с панели телефон, вынул гарнитуру – у меня от них уши болят. И чуть не выронил все на хрен, когда попытался перепрыгнуть через ледяную инсталляцию из накиданного дворниками снега, низкой железной ограды и урны.

– Пока твоя самостоятельность почему-то касается исключительно выбора цвета новой тачки и тяжелых решений – три или четыре выходных брать на этой неделе! – а плевать на все, я тоже не железный, а ему не пятнадцать, чтобы щадить его подростковую психику.

Здесь, на первом этаже дома, был просто джек-пот: сразу три аптеки подряд, дверь в дверь. Решил для начала зайти в дорогую сетевую. Пусть порадуют.

– Это мама тебе… – начал Влад.

– Влад, тебе тридцать лет. Еще раз услышу в таком контексте слово «мама» – и отправишься к ней осваивать азы управления химчистками. Причем мама с тобой возиться так, как я, не будет. Она тебя сразу на приемку поставит, потом руками химикаты засыпать, потом гладить научишься, а под конец улыбаться недовольным клиентам так, чтоб морда трескалась!

И вырубил телефон, заходя внутрь.

Впрочем, в этой аптеке и правда все было в порядке. Мы с этой сетью дружили, наша реклама висела на всех поверхностях, наша продукция лежала в первых рядах, и даже ручка с блокнотом в окошке были с нашим логотипом. Как вошел, так развернулся и вышел.

В соседнем мелком киоске продавалась только всякая ерунда типа пластырей и презервативов. Тут я только попросил, чтобы новые пастилки от кашля поставили на уровне глаз.

А вот в третьей аптеке, социальной, распухал скандал…

– У вас на сайте написано, что есть одна пачка! – В женском голосе были слезы и даже отчаяние. И что-то еще… Я сразу насторожился.

– Какая мне разница, что там на сайте? Я, что ли, твой сайт делаю? У нас нет! – А у аптекарши родные советские интонации «вас много, а я одна».

– Но на сайте написано!

– Да какая мне разница! Говорю же – нет!

– Ну посмотрите по базе хотя бы!

– Умные все стали… по базе им. Вот, пожалуйста, на Парковой в аптеке ваша пачка.

– Одна? – ахнула женщина у аптечной витрины, и тут я наконец понял, что меня сразу зацепило.

Знакомый голос

– Не было поставок. Вы бы заранее запасались, чтобы не бегать потом с выпученными глазами.

– Но это на другом конце города!

Я ее узнал. Это же та встрепанная птица с пирожными.

Соня?

Они меня даже не заметили.

– Значит, в базе ошибка, ничего поделать не могу. – Если бы аптекарша могла захлопнуть окошко с треском, она бы так и сделала, но увы.

– А мне что делать? Она же через час закроется! – пролепетала Соня, уже уходя – и поверженная, хлюпая носом и уткнувшись в телефон.

– Соня… – вмешался я, делая шаг вперед.

Она вздрогнула и отшатнулась. Давно на меня так не реагировали. Особенно женщины.

– Вы меня помните? Юлиан. На днях знакомились. Вы… – я не договорил.

– Я помню. Здравствуйте. – Соня растянула губы в напряженной улыбке и попыталась меня обойти. – Извините, мне надо спешить.

– В аптеку на Парковой? Давайте я вас подвезу? – На всякий случай улыбаться не стал, человек не так далеко ушел от зверя, который вид оскаленных клыков воспринимает только как агрессию, тем более в панике.

В ответ получил настороженный взгляд и явное намерение все-таки меня обогнуть, а потом сбежать без вежливых отмазок.

Вздохнул, решил соврать:

– У меня там все равно дела, а вам, смотрю, важно. Не бойтесь, вы же видели меня в естественной среде – человеческих жертв мы там не приносили и даже русский рэп не слушали, так что вам совершенно ничего не грозит.

Теперь она считает, что у меня тупое чувство юмора, зато так дергаться не будет.

Бросила взгляд на телефон, покусала губы. На лице такое отчаяние, будто я ей родину предлагаю продать за корзину печенья, а не совершаю банальный социальный акт взаимопомощи.