У Ханны плохое предчувствие. Мало того, что аэрокосмический
инженер NASA оказалась ранена и застряла на отдаленной
арктической исследовательской станции, так еще и единственный
человек, готовый взяться за опасную спасательную операцию, - ее
давний соперник.
Иэн был для Ханны кем угодно: злодеем, который пытался
наложить вето на ее экспедицию и разрушить ее карьеру, мужчиной,
который являлся ей в самых восхитительных снах... но он никогда не
играл роль героя. Так почему же он рискует всем, чтобы быть здесь? И
почему его присутствие кажется ее сердцу таким же опасным, как
надвигающаяся метель?
НИЖЕ НУЛЯ
Эли Хейзелвуд
Аннотация
У Ханны плохое предчувствие. Мало того, что аэрокосмический
инженер NASA оказалась ранена и застряла на отдаленной
арктической исследовательской станции, так еще и единственный
человек, готовый взяться за опасную спасательную операцию, - ее
давний соперник.
Иэн был для Ханны кем угодно: злодеем, который пытался
наложить вето на ее экспедицию и разрушить ее карьеру, мужчиной, который являлся ей в самых восхитительных снах... но он никогда не
играл роль героя. Так почему же он рискует всем, чтобы быть здесь? И
почему его присутствие кажется ее сердцу таким же опасным, как
надвигающаяся метель?
Для Шеп и Селии. По-прежнему без белых медведей, но с большой
любовью.
Пролог
Острова Шпицберген, Норвегия
Настоящее
Я мечтаю об океане.
Но не об арктическом. Не о том, который находится прямо здесь, в
Норвегии, с его тесными пенистыми волнами, постоянно
разбивающимися о берега архипелага Шпицберген. Возможно, это
немного несправедливо с моей стороны: Баренцево море вполне
достойно того, чтобы о нем мечтать. Как и его плавающие айсберги и
негостеприимные берега вечной мерзлоты. Вокруг меня только
суровая, лазурная красота, и, если это место, где я умру, одинокая, дрожащая, в синяках и чертовски голодная... что ж, у меня нет причин
злиться.
В конце концов, синий всегда был моим любимым цветом.
И всё же, похоже, сны не согласны с этим. Я лежу здесь, в своём
полусонном, полубессознательном состоянии. Я чувствую, как моё
тело отдает драгоценные градусы тепла. Я наблюдаю, как
ультрафиолетовый утренний свет проникает внутрь расщелины, в
которой я оказалась несколько часов назад, и единственный океан, о
котором я могу мечтать, - это океан на Марсе.
— Доктор Арройо? Вы меня слышите?
Я имею в виду, что всё это почти смехотворно. Я - ученый NASA. У
меня докторская степень по аэрокосмической технике и несколько
публикаций в области планетарной геологии. В любой момент времени
мой мозг представляет собой беспорядочный водоворот шальных
мыслей о массивном вулканизме, динамике кристаллической жидкости
и о том, какое именно противорадиационное оборудование необходимо
для основания средней человеческой колонии на Kepler-452b1.
Обещаю, я не тщеславна, когда говорю, что знаю о Марсе практически
всё, что только можно знать. Включая тот факт, что на нем нет океанов, а идея о том, что они когда-либо были, вызывает много споров среди
ученых.
Так что, да. Мои предсмертные сны смешны и научно неточны. Я бы
посмеялась над этим, но у меня вывих лодыжки, и я нахожусь
примерно в десяти футах под землей. Кажется, лучше просто поберечь
силы для того, что предстоит. Я никогда не верила в загробную жизнь, но кто знает? Лучше подстраховаться.
— Доктор Арройо, как слышите?
Проблема в том, что он зовет меня, этот несуществующий океан на
Марсе. Я чувствую его притяжение глубоко внутри своего живота, и он
согревает меня даже здесь, на ледяной оконечности мира. Его
бирюзовые воды и береговые линии с ржавым оттенком находятся
примерно в 200 миллионах километров от места, где я умру и сгнию, но я не могу избавиться от ощущения, что они хотят, чтобы я была
ближе. Есть океан, сеть оврагов, целая гигантская планета, полная
оксида железа, и все они взывают ко мне. Просят меня сдаться.
Наклониться. Отпустить.
— Доктор Арройо.
А еще есть голоса. Случайные, невероятные голоса из моего
прошлого. Ну, хорошо: голос. Он всегда один и тот же, глубокий и
грохочущий, без заметного акцента и с хорошо произносимыми
согласными. Должна сказать, я не особо против этого. Я не уверена, почему мой мозг решил навязать его мне именно сейчас, учитывая, что