он принадлежит кому-то, кому я не очень нравлюсь - кому-то, кто

нравится мне еще меньше - но это довольно хороший голос. A+. Стоит

послушать в ситуации "на пороге смерти". Даже несмотря на то, что

Иэн Флойд был тем, кто никогда не хотел, чтобы я вообще приехала

сюда, на Шпицберген. Даже если в последний раз, когда мы были

вместе, он был упрям, и недобр, и неразумен, и теперь он, кажется, звучит только...

— Ханна.

Близко. Это действительно Иэн Флойд? Звучит близко?

Невозможно. Мой мозг застыл в тупости. Должно быть, для меня

действительно всё кончено. Моё время пришло, конец близок, и...

— Ханна. Я иду за тобой.

Мои глаза распахнулись. Я больше не сплю.

Глава 1

Космический центр Джонсона, Хьюстон, США.

Год назад

В мой самый первый день работы в NASA, в какой-то момент между

приемом в отдел кадров и экскурсией по зданию для Изучения

Электромагнитного Соответствия, какой-то чрезмерно усердный

новоиспеченный инженер повернулся к остальным и спросил: — Не

кажется ли вам, что вся ваша жизнь привела вас к этому моменту? Как

будто вы должны были быть здесь?

Кроме слишком усердного, нас четырнадцать человек, начинающих

сегодня работать. Четырнадцать из нас, только что закончивших пять

лучших аспирантур, престижные стажировки и работу в

промышленности с резюме, принятых исключительно для того, чтобы

выглядеть более привлекательными во время следующего раунда

набора в NASA. Нас четырнадцать, и те тринадцать, которые не я, все

с энтузиазмом кивают.

— Всегда знала, что закончу в NASA, с тех пор, как мне было лет

пять, - говорит застенчивая девушка. Она держится рядом со мной всё

утро, полагаю, потому что мы единственные две девушки в группе

парней. Должна сказать, меня это не слишком беспокоит. Возможно, это потому, что она компьютерный инженер, а я аэрокосмический, что

означает, что есть большая вероятность того, что я не увижу её после

сегодняшнего. Её зовут Алексис, и на ней ожерелье NASA поверх

футболки NASA, которая лишь едва прикрывает татуировку NASA на

верхней руке. — Готова поспорить, что с тобой, Ханна, то же самое, -

добавляет она, и я улыбаюсь ей, потому что Сэди и Мара настаивают

на том, что я не должна быть своей отдохнувшей стервой теперь, когда

мы живем в разных часовых поясах. Они убеждены, что мне нужно

завести новых друзей, и я неохотно согласилась приложить все усилия, чтобы заставить их заткнуться. Поэтому я киваю Алексис, как будто

прекрасно понимаю, что она имеет в виду, хотя втайне думаю: Не

совсем.

Когда люди узнают, что у меня докторская степень, они, как

правило, предполагают, что я всегда была академически одаренным

ребенком. Что я всю жизнь училась в школе в постоянном стремлении

к достижениям. Что я так хорошо училась, что решила остаться

студентом долгое время после того, как могла бы отказаться от этого и

освободиться от оков домашней работы и ночей, проведенных за

зубрежкой бесконечных тестов. Люди предполагают, и по большей

части я позволяю им верить в то, что они хотят. Заботиться о том, что

думают другие, - это слишком много работы, а я - за редким

исключением - не очень люблю работать.

Правда, однако, совершенно противоположна. Я возненавидела

школу с первого взгляда - и, как следствие, школа возненавидела

угрюмого, вялого ребенка, которым я была. В первом классе я

отказалась учиться писать своё имя, хотя Ханна (прим. пер. в ориг.

Hannah) - это всего лишь три буквы, повторяющиеся дважды. В

младших классах я установила школьный рекорд по наибольшему

количеству подряд задержанных дней - что происходит, когда вы

решаете занять позицию и не делать домашние задания по любому из

ваших предметов, потому что они слишком скучные, слишком