— И ты притягиваешь к себе деньги? — прыснула я.

— Вроде того, — серьезно кивнул Фьюри. — Знаешь, в чем разница между богатым и бедным человеком?

— В отсутствии денег, в чем же еще, — фыркнула я.

— В их присутствии, Белла, — возразил Фьюри. — В их присутствии в твоей жизни или жизни другого человека. Понимаешь разницу? Я привык к тому, что у меня всегда и на всё хватает денег, и на самом деле это гораздо более глубокое чувство, чем можно подумать. Вшитое на подкорку. Я абсолютно уверен в том, что даже если в какой-то промежуток времени денег нет, то они вскоре вновь появятся в необходимом мне объёме, так как я способен заработать столько, сколько мне нужно, даже если меня всего лишить. Я исхожу из ощущения изобилия, а не из отсутствия чего-либо. Это касается не только денег, а вообще всего по жизни.

— Наверное, ты прав, — растеряно произнесла я, когда мы уже были на подходе к гостинице.

Вход в здание был оформлен больше в тирольском стиле: с красивыми, словно бы "закрученными", деревянными колоннами с изящными капителями и массивной дверью с цветными витражами. Для древнего Салаха такая архитектура была не типична, но в последнее время новые здания всё больше приобретали черты архитектуры Тироля, который становился своего рода новым законодателем моды. Гостиница встречала нас распахнутыми входными дверями и запахами свежеиспеченного печенья, которое лежало в мисках на столиках в холле.

— Честно говоря, никогда не смотрела на это с такой стороны… Слушай, а где ты так классно играть на скрипке научился?

— Да просто с индивидуальным педагогом занимался, — пожал плечами Фьюри. — Лет в пять было дело, когда мы с отцом побывали на выступлении симфонического оркестра, и для меня это был знаменательный день. Тогда я по уши влюбился в скрипку. Забавно, да? Вроде там столько самых разных музыкантов было, но именно скрипка произвела на меня колоссальное впечатление. Она так красиво пела, рассказывая о несчастной любви… Тогда, мелкий, я этого не понимал, конечно, но сердце замирало от странного щемящего чувства. Я буквально влюбился в звучание скрипки, пришел домой и требовал научить меня "играть, как та тетя в белом платье". Свою первую скрипку я помню очень хорошо, для меня это было настоящим сокровищем. Было трудно поначалу осваивать инструмент, но я очень старался. Играл как не в себя. Между плотным учебным графиком умудрялся находить свободное время для пиликанья на скрипке, это прям моя любовь, моя отдушина.

И такое у него при этом одухотворённое лицо было, что я аж не удержалась и воскликнула:

— Хэй, перестань! Ты так рассказываешь о скрипке, что я сейчас точно начну ревновать! — рассмеялась я.

— Чтобы кого-то к чему-то ревновать, надо испытывать довольно сильные чувства, не так ли? — лукаво улыбнулся Фьюри.

А я резко перестала смеяться, сообразив, что именно сказала.

Кхм… Как неловко получилось…

Я кашлянула и, желая перевести тему, спросила:

— А ты что, императорский скрипач, что ли? Играешь в дворцовом ансамбле?

— Ага, — разулыбался Фьюри. — Можно и так сказать. Пиликаю иногда для лакорского принца. Та еще зануда, но большой ценитель прекрасной музыки.

— Ты восхитительно играл! Я видела, как музыканты играют на скрипке, но у тебя смычок прям летал в руках! Бой мой, я даже не догадывалась, что у тебя такие умелые руки!..

— Да, — задумчиво покивал Фьюри. — Ничего так. Но, кстати, этими руками и особенно пальцами можно умело не только на скрипке играть.

Я снова кашлянула и умолкла, пока мы шли к стойке администратора в холле гостиницы.

Как-то плохо я перевожу темы, по правде говоря.

Только приблизившись к стойке улыбчивого администратора в гостинице, я задумалась над тем, а как нам номер бронировать? Один или два? Экономнее было бы взять один и самый простой, но меня чрезвычайно волновала и смущала необходимость спать с Фьюри в одной кровати. Что-то мне подсказывало, что при таком раскладе спать я точно не буду. А нам надо выспаться. Надо же? Или нет? Или я сама себя обманываю? Ай, кажется, я совершенно запуталась в своих желаниях…

Пока я думала, Фьюри сам шагнул вперед к администратору и уверенно так произнес:

— Нам один люкс, пожалуйста.

Я аж поперхнулась воздухом и подскочила к Фьюри, дергая его за руку на себя.

— Ты с ума сошел? — ахнула я. — Ты знаешь, сколько этот номер стоит?!

— Полагаю, около сотни золотых.

— Не меньше!

— Девяносто восемь золотых, — широко улыбнулась темноволосая кудрявая девушка за стойкой.

У меня аж глаз нервно дернулся от такой суммы. Это много, очень много по салахским меркам.

— Это очень дорого! — зашипела я на Фьюри, оттащив его за рукав от стойки администратора.

— Ну и что с того?

Он так искренне недоумевал, что я сначала просто опешила. Хотела разразиться гневной тирадой, но захлопнула рот, не издав ни звука. Подумала… А ведь, наверное, для Фьюри в этой сумме правда нет ничего особенного. Ну подумаешь — почти сотня золотых. Вообще не деньги. У него дома, небось, одно только постельное белье с какими-нибудь шелковыми простынями столько стоит, не говоря уже обо всем остальном. Вряд ли Фьюри когда-нибудь считал каждую монетку, рассчитывая бюджет на месяц вперед. И не на какие-то великие траты, а просто — на еду да одежду.