— Ты стал мировой знаменитостью, — сообщила мне Ан после месяца моих регулярных рейдов по дальнему космосу. — Причём, одна половина мира считает тебя исчадием ада, а другая — спасителем.

— И те, и другие преувеличивают, — пожал я плечами. — Мне просто приходится делать то, от чего остальные отказываются…

Да, остальные и вправду делали вид, что всё хорошо. Сильные мира сего не придавали особого значения участившимся нападениям саранчи на окраинные системы. Типа, такое и раньше бывало, но потом всё возвращалось на круги своя, так что ничего страшного.

А вот недавний возмутитель спокойствия — выскочка, именующий себя бароном Румием — своей неуёмной энергией стал раздражать очень и очень многих. И ладно бы речь шла только о Федерации Ста Планет или Лану, где меня называли главным врагом нации. Сегодня к тому, что я делал, с подозрением относились даже в Империи.

Нет, формальных претензий никто мне не выставлял. Но вот, например, в прессе и голоканалах, контролируемых «независимыми», начали появляться разного рода статейки и комментарии от «лидеров мнений» насчёт «а не слишком ли много почестей по результатам войны государство воздало супругу сиятельной экселенсы Анциллы?». И, вообще, обладание непонятным оружием, которого ни у кого нет — это всегда опасность. Типа, такие прецеденты уже бывали, и ничем хорошим это никогда не заканчивалось…

Об этом, кстати, мне сообщала со смехом сама герцогиня. Доклад о настроениях в обществе ей представляли каждое утро. Всемирную сеть «специально обученные люди» мониторили для главы дома Ван Румий круглые сутки.

Её показной оптимизм я поддерживал процентов на пятьдесят. Мог бы и больше, но расстраивать женщину на последних неделях беременности было не совсем комильфо. Собственно, она и сама понимала, что дело не только в газетах и блогах, что недовольство зреет и на других уровнях, однако позволить себе какие-нибудь демарши мы пока не могли. Тем более что против дома Ван Румий формально никто ничего не имел. И даже наоборот, уважение экселенсе выказывали все до единого слои имперского общества. А вот насчёт её мужа согласия не наблюдалось.

Отдельные пакости, а иногда и прямой саботаж проявлялись по-разному. Где-то задерживали поставки вооружений для территориальных войск, где-то накладывали дополнительные поборы на тарсианских предпринимателей, где-то делали вид, что не имеют инструкций по поводу подданства новых имперских граждан, где-то затягивали награждения и присвоения званий отличившимся воинам Особого корпуса… Мелочь, как говорится, но настроения эти мелкие шпильки ни мне, ни моим подчинённым, ни жителям Тарса не поднимали…

«Терпи, — говорила мне по этому поводу Ан. — Ни одно государство не может жить без интриг. А наша Империя в этом деле одна из первейших».

Ну, я и терпел. А от уныния спасала работа.

Две трети пленённых безликих я всё же отправил на Мегадею. Научники из команды доктора Роэля радовались этому факту, как дети. И были, наверное, правы. Возможно, это действительно лучше — исследовать зазомбированых в специальных лабораториях, а не держать их в обычных тюрьмах.

После удачного опыта Шугаду бывших «честных убийц» из флорианских кудусов стали вводить в абордажные и десантные группы МУКов и УБК. Командиры крейсеров и корветов пока реагировали сдержанно, но я был уверен, что вскоре насторожённость исчезнет, и гладиаторы с Флоры станут для имперских военных своими.

Со Жлобенем я общался практически каждый день. Мой выход на галактическую авансцену в определённом смысле помог касте межзвёздный торговцев не стать мировыми изгоями. Все шишки падали теперь на меня, а «хоббиты» оставались в тени. И это немудрено. Мало кому из власть предержащих хотелось выкатывать обвинения — неважно, какие, надуманные или реальные — против Торговой Лиги. Слишком много там имелось завязок, слишком много договорённостей, а ещё больше в этих связях крутилось денег. Очень серьёзных денег. Которые, если терялись, то чаще всего вместе с головой «потерявшего»…

Меня, если честно, эти проблемы волновали постольку-поскольку. Существенно больше меня интересовали проблемы закрытых космических секторов. Таких, например, как возле Рилтау, где звездолёт покойного Браменя обнаружил целое скопище коконов-роев. Десятка четыре дронов канули там без следа, не успев даже подать контрольный сигнал о выходе из подпространства.

Чего мы только не предпринимали, чтобы преодолеть преграду — всё тщетно. Все предложения инженеров Лиги и Корпуса успеха не принесли. Прорыв был достигнут, только когда задачкой заинтересовался доктор Тарлепий.

— Милорд, а вы не пробовали использовать свой антиэлектрический пояс? — спросил он, когда я, уже ни на что не надеясь, поделился проблемой с доктором Роэлем.

Услышав, что он сказал, мне захотелось треснуть себя по лбу чем-то тяжёлым. Решение лежало на самой поверхности, прямо у меня перед носом, но я его упорно не замечал. И если б не свежий взгляд на проблему со стороны лишённого стереотипов учёного, не замечал бы и дальше.

Новый «продвинутый» беспилотник отправился в гипер уже через сутки. Систему электропитания дрона «защищал» модернизированный АЭП — примерно таким же способом, какой мы использовали на Флоре в недавней военной кампании против войска барона Асталиса. Нейтрализация чужого электромагнитного поля и поддержание своего в зоне возле источника барьерной энергии. Последний я соорудил лично — из пяти соединённых по хитрой схеме барьерных аккумуляторов. И заряжал их тоже самостоятельно, через изнанку миров.