С нашей стороны, чтобы соблюсти паритет, во встрече кроме меня участвовали тоже двое: Паорэ и Гас. Единственное отличие — наши лица были открыты, а у вошедших замотаны тканью до самых глаз. Разумная предосторожность, если учесть имя прибывшего, о котором пока были в курсе лишь я и Пао.

Приветствовали друг друга молча, кивками, после чего я указал на дальнее крыло замка, где располагались порталы в МБВ и на Тарс. До здания шли, тоже не говоря ни слова, по абсолютно пустому двору. Оказавшись внутри, я первым делом удалил из переговорной комнаты бойца-охранника, затем вопросительно посмотрел на гостя. Тот поднял указательный палец, ткнул им сначала в себя, потом в меня, обвёл взглядом остальных и медленно покачал головой.

— Мы будем говорить один на один, — перевёл я его «пантомиму» баронессе и «третьему».

Те возражать не стали — надо так надо — и вышли из комнаты вслед за телохранителями визитёра. После чего мы с ним сели за стол, и он, наконец, снял повязку с лица.

Вживую я этого человека раньше не видел, только на официальных портретах. По крайней мере, в том возрасте, в котором он сейчас находился: если считать по-земному, то лет шестьдесят с копейками, типичный такой «предпенсионер».

— А я ведь вас помню, барон, — произнёс гость, заметив, с каким интересом я гляжу на него. — Правда, с тех пор прошло уже почти пять веков, но… — развёл он руками, — память весьма интересная штука. Некоторые моменты настолько в неё врезаются, что помнятся тысячелетиями.

— Согласен, князь, — кивнул я ему. — Только для меня та встреча случилась недавно. Пять месяцев, чтобы забыть человека, не срок. Хотя тогда вы, конечно, выглядели моложе. Лет… эээ… примерно на двадцать. И тогда вас, как помнится, звали Канзис.

Собеседник негромко вздохнул:

— Вы правы, барон. Я тогда был моложе. И меня действительно звали Канзис…

Он ненадолго задумался, скосил глаза на стоящий у его ног саквояж…

Беседовать с самым, наверное, старым правителем нашей Вселенной было весьма необычно. Этот человек жил ещё до исхода, жил в мире-без-времени, а потом ещё около пятисот лет являлся хозяином целой планеты… точнее, её обитаемой части, но не суть. Главное, что это именно он пришёл ко мне с просьбой, а не я к нему, и ещё он принёс с собой плату — то, что в любом из миров считалось бы величайшей наградой, ценнейшим из всех, каких только можно, призов…

— Покойный Асталис, увы, не узнал вас, — продолжил тем временем Князь. — И это стало ошибкой. Огромной ошибкой, непоправимой. Если бы не она, то между нами не было бы этой дурацкой войны и никому не нужных смертей. Потерянный год — ничто. Люди, их жизни — вот что самое важное. Пятьсот лет назад я этого не понимал. Из-за научных амбиций, ревности, желания стать самым лучшим, быть признанным всеми, добиться всеобщего восхищения… Но Мельна… Она всегда находилась на шаг впереди, и это приводило меня в настоящее бешенство…

Упоминание Мельны заставило меня навострить уши.

— Она была красивая женщина и великолепный учёный. С одной стороны, Мельна мне нравилась, с другой, я отчаянно завидовал её таланту. Долгое время она возглавляла Центр перспективных разработок Карланской Империи, а я заведовал биологическим департаментом. Мы спорили с ней почти каждый день, и каждый раз я потом понимал, что права она, а не я. Но реально конфликтовать тогда было просто некогда, да и незачем. Полчища тварей терзали Вселенную, враг наступал повсюду, его приспешники проникали в наши ряды, сеяли панику, устраивали диверсии и теракты, подрывали веру в победу… Впрочем, в победу тогда уже мало кто верил. Большинство мечтало просто сбежать. Куда-нибудь далеко-далеко, куда чужие не доберутся. Мельна призывала сражаться, она призывала народы сплотиться и дать отпор вражеским армиям. Однако её не слушали. Ни власть, ни простые люди. И тогда она решила, что хватит. Что раз они не хотят сражаться, то пусть бегут, пусть выживают. Что это, в конце концов, лучше, чем если исчезнут все, умрут, не оставив потомства. Что, может, когда-нибудь сбежавшие осознают, что были неправы, найдут в себе силы, чтобы вернуться и отомстить, чтобы уничтожить врага, выбросить его из нашей Вселенной…

Гость остановился, чтобы перевести дух, а я не преминул вставить свои пять монеток:

— И тогда она создала мир-без-времени.

— Мы создали, — уточнил Канзис. — Нас было пять с половиной тысяч. Учёных, инженеров, технологов. Но главную лепту, да, внесла Мельна. Это была её идея, её разработка. Но воплощали эту идею все вместе, все пять с половиной тысяч. И мы это сделали. Люди спаслись. Человечество получило ещё один шанс.

— Но кое-кто свои шансы профукал, — подытожил я сказанное.

Визави помрачнел.

— Да, это так. И кое-кто — это я. Не знаю, сколько по субъективному времени человечество прожило в МБВ, когда мы наконец поняли, что с каждым прожитым днём желание возвратиться уходит всё дальше, но однажды Мельна стала настаивать, что пора. Что пока люди ещё не забыли о прежнем мире, они должны получить возможность вернуться, а уж воспользуются они этой возможностью или нет, они решат сами. И она принялась готовить возвращение в родную Вселенную для всех, кто захочет. Я выступил против. Стыдно признаться, из-за корысти. Я тогда разрабатывал одну интересную тему, и мне совсем не хотелось терять испытателей нового препарата из-за ухода из МБВ…

— И что за препарат вы там разрабатывали? — не удержался я от вопроса.

Князь криво усмехнулся:

— Вы не поверите, барон. Эликсир бессмертия.

Я удивлённо присвистнул:

— Но разве живущие в мире-без-времени уже не стали по факту бессмертными?

— Это не настоящее бессмертие, — покачал головой Канзис. — Это его суррогат. Настоящее возможно лишь здесь, в мире, где время течёт непрерывно и только в одном направлении…

С этим тезисом я, безусловно, мог бы спорить, но спорить мне сейчас не хотелось.