Деметра будет кошмаром. Она не собиралась выдавать дочь замуж. Если бы она и сделала это, то за того, кого выбрала бы Деметра.

Не Аид. Точно не Аид.

Он это знал.

Вздохнув, он перешагнул Афродиту, лежащую между смертными близнецами. Он не знал, как богиня провела их на Олимп, ведь людям сюда нельзя было. Может, они были полубогами.

Движение на балконе привлекло его внимание. Штора дрогнула, ткань задела тело, которое было милее любого творения художника. Изгибы тела богини были тем, что поэты описывали бы веками, поклоняясь ей. Ее черные волосы ниспадали на плечи мягкими волнами, обрамляли лицо, будто из мрамора. Оно было в форме сердца, с ярко-красными губами и карамельной кожей. Она была почти слишком милой.

— Гера, — сказал он. — Удивлен, что ты не веселилась с другими.

Она фыркнула и отодвинула штору.

— С каких пор я тратила время на олимпийский бред?

— Много раз, — ответил Аид. Хотя редкие решались спорить с Герой, он знал, что их отношения были особыми. Они оба были привязаны к Зевсу, хотя не хотели этого. — Где твой заблудший муж?

— В постели с парой любимых нимф Афины, — Гера посмотрела на свои ногти, и он заметил, как они медленно становились когтями. — Если хочешь поговорить с ним, сделай это до меня.

— Хочешь поломать кости?

— Парочку, — он посмотрела на него сверкающими золотыми глазами. — Я думала, что пару ребер стоит сломать, чтобы он понял, как унизил меня в этот раз.

Он скривился. Только Гера из богинь не шутила, когда говорила такое. Другие хотели порвать Зевса, но не стали бы. Гера рвала много раз, а потом соединяла части мужа. Медленно.

Аид не хотел ждать, пока Гера закончит. И Зевс потом будет в ужасном настроении.

— Если не против, я хочу разобраться со своим делом до того, как ты сломаешь ему ребра.

Она пожала плечами.

— Как хочешь. О чем ты хочешь с ним поговорить? Что-то новое в Царстве мертвых? — за ее словами последовал жестокий смех.

Он знал, что они думали о нем. Как Царство мертвых не менялось, и духи в нем поклонялись ему больше, чем Зевсу. Некоторые олимпийцы говорили, что хотели быть на его месте, но они лукавили. Они даже не посещали проклятые земли смертных.

— О, Гера. Ты все еще боишься, что смерть липнет ко мне?

Она прищурилась.

— Мы оба знаем, что это так.

Так было с Танатосом, но он не исправлял ее. От него все равно пахло землей могил и гнилью людей. Он знал это. Олимпийцы привыкли… к запахам приятнее.

— Нет, — исправил он. — Я тут не для разговора о Царстве мертвых. Я хочу взять жену.

Она издала сдавленный звук. Если бы она пила, она точно выплюнула бы напиток.

— Что? Я точно ослышалась, милый. Ты сказал, что ты тут, потому что хочешь благословления Зевса на брак?

— Да, — он знал, как странно это звучало для нее. Это звучало странно даже для него.

Но у него не было выбора, как не будет и у Зевса, когда Аид закончит с ним. Его притяжение к Коре было глубже реки Стикс, и оно ударило по нему, как камень по голове.

Гера окинула его взглядом, будто взвешивала его слова. Она всегда все взвешивала, а потом соглашалась. Наконец, она кивнула.

— Ладно. Я подожду и покричу на него завтра. Не спеши, Аид. Надеюсь, она хороша для тебя.

Он слышал боль в ее словах. Он видел, как Зевс обходился с ней годами, знал, какой глубокой была ее боль. Она веками видела детей с его глазами, губами, носом. Знала, что ее муж снова пренебрег ею, что он даже не спросил, когда «одарил» смертную женщину.

Но Гера была слишком сильной, чтобы сломаться. Даже когда ее муж был ходячим кошмаром.

Не понимая, что он уже пошевелился, Аид сделал пару шагов вперед и поймал ее ладонь своей. Он опустился на колено и поклонился королеве богов.

— Обещаю, Гера. Я буду хорошо с ней обходиться.

Клятва горела в его горле, сделала ее ладони чистым золотом. Она прижала ладонь к его щеке и улыбнулась ему, вдруг женщина стала из яркого света.

— Ловлю на слове, Эйдоней.

Хоть она заставила его поклясться, было приятно слышать его настоящее имя. Не от Зевса, а того, кто заботился о нем.

Он вздохнул и встал.

— Где он?

Она указала за себя.

— Там. Не спеши, Аид. Убеди его тихо. У него была длинная ночь.

Она вдруг показалась заботливой женой. Он знал, что с этой маской она готовилась предстать другим богам. Она разбудит их и отправит в свои замки на Олимпе. А потом Гера вернется к неверному мужу со сладкой улыбкой на лице.

Она была легендой и ужасом.

Он кивнул и прошел в дверь. Белая просвечивающая ткань трепетала по краям зала. На возвышении, которое поддерживали мраморные колонны в десять ступеней высотой лежала большая перина с множеством золотых подушек и желтых одеял. Белые шкуры ниспадали с кровати на пол. Матрац был разорван, белые перья покрывали трех обитателей кровати.