— Сир! Нам не удержать врата! — послышалось эхо внутри латного шлема одного из лейтенантов стражи. — Правый фланг потерян! Если прорвут северные ворота — нам конец! Нужно отходить к замку!

— Нельзя! — сквозь зубы прошипел Виктор. — Начнём отступать и нам конец. Нельзя оставлять храм и наших парней на милость врага!

— Можем! — поднявшись на ноги, прорычал Алексей. — Забаррикадируемся и займём оборону! Пусть сражаются по нашим правилам!

— У нас нет пространства для такого манёвра! — опалив Кристофсона взглядом, прошипел Виктор. — Я не оставлю своих людей там!

— Если не оставите их, командор, то потеряете всех, — вмешался Клаурус. — Я знаю, что это не простое решение, но иного у нас нет. Я уже видел вашу доблесть, но теперь время проявить расчёт.

— Нет! Я не пойду на сделку с совестью!

— Фарбрук, я знаю, что ты недолюбливаешь меня, — латная перчатка инквизитора ухватила плечо рыцаря. Впервые на памяти Виктора взгляд этих глаз был настолько чист и честен. — Знаю, ты не поймёшь, но поверь. Есть разница между большим и меньшим злом! Я видел её! Сейчас от твоего решения зависят жизни и только тебе решать, как много крови останется на твоих руках.

— Я не… — в голосе Виктора появилась дрожь, а взгляд наполнился сомнением. Он был готов принять смерть на поле брани, но был ли готов пожертвовать жизнями других, чтобы сохранить собственную?

— Настало время, сэр Фарбрук! — во взгляде Кристофсона вспыхнули искры. — Не теряй времени! Мы с братьями дадим вам пространство.

— Нет, — покачал головой Клаурус. — Только не вы, сэр Кристофсон. На вас будет лежать иная миссия…

Отец Клаурус собрал подле себя всех дееспособных инквизиторов, что сохраняли остатки сил и часть храмовых жрецов под началом епископа Николаса. Кристофсон и Фарбрук переглянулись. Еще совсем недавно они сидели за столом, устраивая совсем не дружеские споры, но теперь всё переменилось. Два командора, одно сражение, сотни судеб. Сейчас от их решений зависело слишком многое.

— Я стяну тех, кто остался на правом фланге, на тебе остальные! — воскликнул Кристофсон.

— Сомкнуть щиты! — что было мочи, воскликнул Фарбрук. — Ты! Труби отступление! По моей команде!

Орки продолжали наступать, а защищаемые врата превратились в обузу для обороняющихся сил. Пали северные врата, а имперские баталии оказались окружены рычащей ордой. Отрезанный от общей массы правый фланг потонул в безнадёжной битве, не имея ни возможности для отступления, ни шанса дать достойный отпор. Обречённые солдаты делали всё, что было в их силах — пытались держать строй, дабы перетянуть на себя внимание врага и отпускали последние молитвы Эльрату. Приказы командиров об отступлении в условия сложившейся ситуации звучали как призыв к самоубийству. Но если кто-то и мог найти выход из ситуации, то это был командор Фарбрук.

Вдруг! Ночное небо над фортом осветилось солнечными бликами. Столб чистейшего света протянулся с земли, наполнив пространство вокруг едва ли не дневным светом. Явление столь яркое и значимое, что даже орки, охваченные неистовством, не смогли игнорировать его присутствие. Орочьи командиры проталкивали бойцов вглубь людского строя, дабы пресечь ритуал, но превозмогающий строй пресекал их порывы. Теперь, изувеченные, измотанные стражи знали, что их бог — первородный дракон света видит жертвы своих почитателей и не оставит их без защиты. Из последних сил они продолжали сражение.

— За Эльрата! — прозвучал хор сотен людских. — Ура!

Столп света достиг пика яркости и превратился в бурный поток, что пронёсся по земле с огромной скоростью. Поток ударил в область соприкосновения противоборствующих сторон, превратившись в стену чистого света, что разделила две армии по разные стороны полотна. Заклинание, ставшее следствием могущественного ритуала, сплетённого силами двух магистров светлых чудес и жрецов, что отдавали остатки собственных сил и жизней на поддержание ритуала.

— Давай! — воскликнул Фарбрук.

Горн издал протяжный ненавистный звук — солдаты принялись ретироваться с позиций. С противоположной стороны преграды послышался полный ярости рёв и последние минуты жизни солдат правого фланга, что даже на пороге смерти продолжали славить своё божество и проклинать монстров, вторгнувшихся в их крепость.

— К замку! Быстрее! — проревел Кристофсон и указал клинком нужное направление. Взгляд хмурых глаз пал на людей, которых он называл братьями и рядом с которыми должен был находиться в сей час. Голос инквизитора превратился в шёпот: — Клянусь Эльратом, ваша жертва не будет забыта.

— У нас мало времени! — послышался голо Виктора. — Кристофсон! Уходим!

Магическая стена, свет коей и по сею секунду озарял ночь, пала. Несомненно, сознание покинуло жрецов куда раньше, чем орки добрались до их изнеможённых тел, ибо поддержание подобного заклинания особенно в ночной час требовало от жрецов слишком многих ресурсов.

Захлопнулись замковые врата. Стражи спешно разбредались по боевым галереям, занимая позиции бок о бок со взводами стрелков. Те, кто мог — брали в руки луки и арбалеты, иные занимали позиции на подходе ко вратам. Баталия копейщиков ощетинилась сталью в направлении неприятеля. Жалкие недобитки инквизиторов, коим удалось пережить бойню на правом фланге, перемешались со стражей форта. Ныне ни доспехи, ни принадлежность к различным сословиям, ни ранги не разделяли солдат, что представляли собой единый монолитный строй. Плечом к плечу встали и их командиры.