Признаться честно, при виде такой толпы народа с их стороны, сердце мое принялось стучать где-то в районе поясницы… На вид определить невозможно — но есть ощущение, что со стороны татар пришло значительно больше тысячи воев.

Неужто вся тумена?!

Оглянувшись назад, в сторону леса, находящегося за нашими спинами на расстоянии примерно метров в четыреста, я с легким холодком в душе в очередной раз задался вопросом: а добежим ли? Успеем?! Кречет в свое время уверенно сказал "Да", и причин не доверять дядьке у меня нет, но… А вдруг ошибся?!

Отгоняя от себя дурные мысли, я повернулся к спешно выстраивающимся в четыре ряда дружинникам. Скользнув взглядом по красным, чуть взопревшим после еды и быстрого бега лицам воев, уловив общее напряжение и тот же легкий страх, что охватил меня при виде многочисленного отряда врага, уже разгоняющего лошадей на пути к нам, я зычно закричал:

— Не робей, братцы, отобьемся! Главное — щиты! Про щиты не забывайте! И по команде — сразу бежим!!!

Заняв свое место в строю на левой оконечности отряда, легонько морщусь от пахнувшего на меня вдруг амбре крепкого мужского пота и чеснока, съеденного кем-то из воев за обедом. Так-то конечно здесь никто не благоухает, и баньку даже двум сотням воев не столь и просто организовать — но и за чистотой «личного состава» нужно следить… Ладно, всему свое время.

Живыми бы остаться…

Разгоняющиеся степняки в конном строю в лоб атаковать не станут — это не панцирная кавалерия, а легкие стрелки, доставшие уже тугие составные луки из притороченных к седлам саадаков. Возьмут разбег, подскачут поближе к нам, выстрелят — и тут же направят лошадей в стороны, уступая место соратникам и раскручивая стреляющую «карусель», известную также как скифский круг! Благо, что места на льду и пологой части берега у них хватит… Но и у нас второй и четвертый ряды вооружены исключено биокомпозитами (я по такому делу даже собственный лук уступил!), так что…

— Бей!

Кричу не только я — кричит и Кречет на правом фланге, и Микула в центре строя. Всадники поравнялись с заранее выставленными на берегу метками, отстоящими от нас на сто метров — и в воздух срывается первый рой стрел, парой секунд спустя врезавшись в приближающуюся к нам густую массу конников…

— А-а-а-а-а!!!

Бодро рысящие лошади падают на скаку, подгребая под собой всадников, иные же наездники вылетают из седел, валясь под копыта скакунов. Но, поскольку степняки атакуют неорганизованной толпой и одновременно с тем разреженным строем, большинству удается обойти павших — хотя некоторые не успевают остановить коней и свернуть, и врезаются в повалившихся наземь животных, также приземляясь на снег… А я, меж тем, уже во весь голос кричу:

— Бей!!!

Второй залп врезается в подступающую волну степняков, вновь вырвав несколько десятков жизней прежде, чем враг начал ответный обстрел. Тут, к слову, все просто: стрела биокомпозита в среднем эффективна на ста метрах. Лететь она может и дольше, только на большей дистанции ее убойная мощь снижается в геометрической прогрессии — и потому мы выбрали сто метров именно как дистанцию максимального поражения. Между тем, степняки, при всей мощи их составных луков, начинают обстрел, как правило, с полусотни метров — не в силу ограничения оружия, а в силу их тактики… Потому-то у нас и была фора — хотя поганые, попав под обстрел, тут же смекнули, что к чему, и мгновенно ускорились.

— Бей!!!

Третий, последний залп, что удалось дать дружинникам за время стремительного приближения врага на собственный выстрел — и даже не глядя на результаты, я бешено кричу:

— Щиты!

— Щиты!!!

Мой крик подхватывают десятники — а я, меж тем, уже подаюсь вправо, вскинув защиту над головой и чуть приседая в коленях. В течение всего нескольких секунд (сказалась недельная муштра — время подготовить дружину было!) края моего щита смыкаются с краями щитов стоящих справа и прямо передо мной воинов… Первый и второй ряды ратников успевают построить «черепаху» над головами мгновенно укрывшихся стрелков — и тут же по доскам защиты дробно забарабанили выпущенные половцами срезни!

Мой щит ощутимо дернуло трижды, но руку я удержал — после чего крикнул:

— Приготовились!!!

Воткнуть стрелы перед собой в землю в лучших традициях английских йоменов в этот раз не представлялось возможным из-за плотности построения и нехватки времени. Потому сейчас нашим лучникам требуется некоторое время прежде, чем они успевают достать из колчана стрелу, наложить на тетиву и начать ее растягивать. Собственно, последняя команда — она как раз для того, чтобы все без исключения вои изготовились к выстрелу.

— Бей!!!

«Щитоносцы» по команде резко размыкают щиты и приседают еще немного, в то время как лучники стремительно распрямляются и тут же спускают тетивы. И вновь над строем рязанских ратников раздается разноголосая команда:

— Щиты!!!

Без потерь не обходится: есть раненые, есть уже и убитые — я отчетливо слышу крики боли, отчаянные мольбы о помощи и отборную ругань подраненных мужиков! А ведь на тренировках казалось, что миг пересменки стрелков и щитоносцев будет столь коротким, что потерь удастся избежать… Глухо ругнувшись на собственную самонадеянность, я аккуратно высовываюсь из-за щита — и ругаюсь уже крепче: всадники принялись охватывать нас с левого фланга, намереваясь отрезать путь к лесу, прижимая к реке — и практически поравнявшись с усеянным чесноком отрезком «минного поля», изгибающегося к полю… Еще чуть-чуть, и половецкие срезни полетят в наши открытые, ничем незащищенные бока!