Шрифт:
— Приготовились! А после выстрела — щиты за спины и сразу бежим!
Проходит всего пара секунд, прежде чем лучники окончательно изготовились к стрельбе — и я, с отчаянно бьющимся сердцем, закричал во всю мощь глотки:
— Бей!!!
В этот раз, сломав «черепаху» над головами соратников, мы закидываем щиты за спину, на ременные петли; у лучников защита пребывала там изначально. Резкий разворот на сто восемьдесят градусов — и я тут же срываюсь на тяжелый бег, отчаянно молясь, чтобы шальная стрела, выпущенная уже обошедшими нас слева всадниками, не поразила на бегу… Враг действительно стреляет — но пока врезавшийся сзади в мой щит срезень лишь придает мне ускорение!
Между тем обе сотни, моментально сломав строй, начинают бежать к месту стоянки (где остались наши лыжи) столь поспешно, что со стороны наше отступление наверняка (и вполне справедливо!) выглядит как беспорядочное, хаотичное бегство… Собственно, оно им практически и является — мы действительно улепетываем, стараясь избежать обстрела, и куманы это понимают. А еще они понимают, что бегущие без всякого строя пешцы есть очень легкая и удобная добыча для всадников — и что, чуть ускорившись, они наверняка достигнут нас на полпути до границы леса!
Поведясь на обманку, половцы ломанулись за нами следом, не распознав, не увидев ловушки «ложного отступления» — их собственного излюбленного приема…
— Стой!!!
Мой крик перебивает отчаянное лошадиное ржание — степняцкие кобылки и жеребцы наконец-то напоролись на чеснок! А ведь те же монголы своих скакунов не подковывают… И если живущие на границе с Русью половцы может и поступают иначе, то восточные куманские орды, первыми попавшие под монгольское влияние и влившиеся в их орду, вполне возможно, разделяют и их традиции… В любом случае, подкованные или нет, но, напоровшись на железные рогульки, животные с оглушительными криками встают на дыбы, сбрасывая с себя седоков! Другие же и вовсе падают, заваливаются набок — и тогда уже отчаянно визжат пробитые длинными и острыми шипами люди…
А кто-то и вовсе провалился в волчьи ямы с установленными на дне заостренными кольями!
— Бей!!!
В этот раз стрелы летят в плотное месиво людей и животных, намертво вставших на «минном поле». И уже русские срезни собирают богатые дары смерти, добивая раненых и выбивая тех, кому посчастливилось избежать ран на чесноке и остаться в седле…
Мы успели сделать пять залпов, истребляя попавших в ловушку поганых и отпугивая тех, кто попытался было подобраться к валу из намешанных вперемешку тел куманов и их коней. После чего спешно, но без всякого хаоса дружинники отступили к лыжам, забрав с собой шестнадцать раненых, и оставив на поле боя тела четырнадцати погибших — простите нас, братья… Благо хоть, что два десятка волокуш подготовили заранее! Увы, павших соратников по святой традиции русского спецназа забрать было уже невозможно…
К лесу мы ушли также беспрепятственно — куманы обходили «минное поле» очень осторожно, по широкой дуге, забравшись уже в полосу глубокого снега в месте, где берег идет на подъем. В итоге время они безнадежно потеряли — а мы, меж тем, углубились в чащу по заранее накатанной лыжне… Да свалив за собой несколько так же заранее подрубленных деревьев, до поры удерживаемых от падения страховочными канатами! Засека получилась знатной!
И я, несмотря на скорбь по погибшим, смог с чистой совестью признаться самому себе, что и этот «раунд» остался за нами — противник потерял не менее сотни человек в полосе чеснока, да наверняка не меньше унесли наши залпы во время перестрелки. Как-никак, едва ли не седьмая часть «кампфгруппы» в минус — Кречет позже сказал, что увидел хвост колонны всадников, и оценил ее примерно в полторы тысячи поганых… И день этот, как мне думается, мы уже выиграли — ведь пока вороги выберут весь чеснок из снега, расчищая проход тумене, да уберут тела павших и лошадиные туши… А уж когда куманы сунутся к рогаткам на льду — ведь не могут же не сунуться, посчитав, что проход там можно сделать быстрее! Эх, жаль, что я этого не увижу — тот еще ждет половцев сюрпризец!
Глава 20
…- Идут поганые… Идут. Не вся тьма. Но передовой отряд пополнили.
Кивнув Микуле, аккуратно наблюдающему за рекой, я окинул взглядом залегших на, увы, невысокой круче дружинников, уцелевших после вчерашних схваток. Полторы сотни воев осталось в строю, пятьдесят человек потеряли ранеными да убитыми… Слава Богу, хоть раненых удалось укрыть в лесных схронах, да жители там же попрятались. Татары, правда, в отместку сожгли брошенные поселения, полночи зарево их рассеивало окружающую нас тьму… Зато, как и я предполагал, до заката вчерашнего дня к третьей речной преграде они не явились.
Но сегодня, уже вскоре после рассвета показалась впереди большая татарская рать. Как по мне, еще большая, чем вчера — а судя по длине следующей по льду Прони колонны всадников, их тут не меньше двух тысяч… Правда, к двойному ряду рогаток, перегородивших проход между отрывистым высоким берегом и столь же отрывистой кручей низкого, подступившего к реке едва ли не вплотную, двинулась вперед всего сотня всадников.
И судя по вполне узнаваемому внешнему облику, это мои «старые» знакомцы мокшане…
— Ну что, друже, давай — как и вчера. Упреди Кречета, сам становись в середине отряда — а обстрел начнем, как подойдут к рогаткам.
Микула, ободряюще улыбнувшись и слегка хлопнув меня по плечу, принялся аккуратно переползать вправо, в то время как я отдал тихую команду, уже привычно передаваемую по цепочке:
— Тетивы натянуть!
Сегодня стрелять будут все — и у кого имеются мощные биокомпозиты (свой я вчера вечером забрал!), и кто располагает лишь простыми монолуками. До ледовой площадки у преграды достанут — и потому тех, кто сунется рубить ее, мы атакуем всей дружиной! А вот если придется вступить в перестрелку с многочисленными конными лучниками — тогда да, тогда половина отряда автоматически перейдет в разряд щитоносцев, прикрывающих стрелков с лучшим оружием…