Я внимала речи Тима и не знала, что сказать. Из его слов выходило, что я — мелкомыслящая истеричка, ограниченная своим мирком и проблемами этого мирка.

Гордость. хотя нет, гордыня требовала сейчас же остановить машину и, гордо подняв голову и не гордо цепляясь каблуками за неровности асфальта, уйти в закат.

Здравомыслие уговаривало посчитать до десяти и попытаться посмотреть на ситуацию их глазами.

Пока во мне боролись здравость и эмоции, мы успели подъехать…

— Твою мать! — Очень громко, непроизвольно и с чувством вырвалось у меня.

“Эйфория”.

Один из самых популярных клубов не только района, но и города в целом.

Я смотрела и моргала.

Скандалы.

Богема.

Наркотики.

Нелегальные бои.

Моргала и смотрела.

Мерцающая вывеска никуда не исчезала.

— Крассовский Тимофей Александрович. — Я не спрашивала. Я уже знала, кто сидит рядом.

Лена, Куда ты вляпалась?

— Я Красавчику все патлы обскубу…

Тим рассмеялся.

— Ему то за что?

— Если бы не он…

— То что? — В голосе Тима появилась издевка. — Ты бы тогда не узнала меня и Глеба?

— Именно! Тим… Блин, да какой ты, нафик, Тим?

— Можешь называть меня Тимофей Александрович или Господин. — Заржал мужчина.

— Госсссподин?! — Прошипела, резко разворачиваясь все корпусом к невежливо высмеивающему меня типу. Любой намек на мое "нижнее" положение вызывал резкое отторжение, до агрессии. — Да скорее ты будешь мои пятки целовать!

— Вот именно поэтому…

— Что поэтому? — Немного растерялась от резкого перехода и не сразу сообразила, что он вообще имел ввиду.

— Ты не падаешь ниц и не боишься, не лебезишь, не заигрываешь, не унижаешься. Ты воспринимаешь нас такими, какие мы есть и можешь плюнуть ядом. Не считаясь ни со статусом, ни с положением. Чего только месть Глебу стоила. — Тим коротко хохотнул. — Он тогда еще месяц вздрагивал, если к нему со спины кто-то подходил, мужику мог и между глаз засветить. А я все не мог понять, что не так.

Я откинулась на спинку сиденья и постучала по подголовнику затылком, застонав от ужаса.

— Тим, ты хочешь сказать, что я поимела в задницу Глеба Белова, совладельца Эйфории и. черт…

Я резко открыла глаза и с ужасом уставилась на Тима.

Тим бессовестно ржал. Не смеялся, не хихикал, а именно ржал своим красивым грудным низким смехом. Который я так любила.

Тим не был красавцем. Совсем. Но его ум, его голос и его смех сводили меня с ума.

— Лен? — Тим сузил глаза, с подозрение глядя в лицо.

— Да так… Внезапно захотелось расстегнуть на твоих брюках ширинку, приспустить белье и провести языком по головке…

Пока я говорила, глаза Тима темнели все больше и больше и он даже корпусом чуть подался в мою сторону.

— Ты знаешь, тебе очень идут костюм и очки… Давай как-нибудь поиграем в старательную студентку и нерадивого преподавателя? — Закончила я уже со смехом, уворачиваясь от пытавшейся схватить меня руки и выскакивая из машины. Чуть не упала, забыл про высоту подножки. Хлопнула дверцей и увидела, что Тим проделал тоже самое и быстрым шагом направляется в мою сторону.

Делая вид, что все хорошо, быстро пошла ко входу в клуб. А вот тут ожидала засада в виде двух амбалов.

— Шеф, цыпочку придержать? — Спросил один хватая меня за руку чуть выше локтя.

— Семен, запомни эту женщину. И еще раз увижу, что ты лапаешь ее, сломаю руку по суставам от плеча, до фаланг каждого пальца — Спокойно и с легкой ленцой растягивая слова, ответил амбалу Тим.

Рука тут же слетела с предплечья, и оба охранника отшатнулись от меня, как от прокаженной.

Даже меня пробрало от угрозы в голосе. И ведь я ничего о нем не знала. Могла бы и не поверить. А эти двое не только поверили, но и прониклись.

И как меня угораздило? Опять задалась вопросом. По сравнению с Глебом и Тимом Саша просто ангел с небольшими заморочками. в виде плетей и страпонов, ага.

Тим взял меня за руку и как ни в чем не бывало зашел в помещение клуба и потянул, с трудом перебирающую от шока ногами в святая святых Эйфории, параллельно кивая головой на приветствия персонала. Клуб открывался к восьми часам, посетителей отсутствовали, но бармены уже развлекали трюками официантов и официанток, девочки извивались вокруг пилона, разговаривали и хихикали. Клуб жил своей тайной жизнью и готовился принять тех, кто видел только поверхностную часть шоу, и тех, кто проникал глубже, к более щекочущим ощущениям, развлечениям и запретным удовольствиям.