— Уволю! Я сказал, ты — сделала. Бегом! — Медсестричка и правда сорвалась с места, убегая в сторону лаборатории. Да, там где-то и сестринская.

Каталки с Глебом в вестибюле уже нет. Борис тоже скрывается в лифте.

А я бездумно пялюсь на закрывшиеся за его спиной створки.

— Змей, отпускать то можно? — Низкий голос Демона вплетается в картину, вырывая меня из состояния оцепенения. Перед глазами возникает бледное, встревоженное лицо Тима.

— Да. — Одно короткое слово и я буквально рухнула в его заботливо протянутые руки.

И только тут поняла, что успела отойти от дивана, на котором спала. Плед упал и запутался в ногах. А я все это время висела в стальных объятиях Демона, видимо, сопротивляясь, пытаясь вырваться. Руки болели и, кажется, наливались синяками. По лицу сплошным поток бежали слезы.

— Глеб он… — Голос прозвучал настолько хрипло, что все вздрогнули. Я тоже кричала. Вместе с Глебом.

— С ним все будет хорошо, вот увидишь, все будет хорошо. — Тим, подхватив меня, сел на диван, не отпуская. В поле зрения появился Демон, который ошарашенно изучал свои руки, по локти исцарапанные вкровь.

— Вот бешеная баба! — Цыкнул он.

— Пойдемте, я обработаю. — Та самая медсестричка, что караулила меня, сейчас мило улыбалась Демону, увлекая за собой.

— Подержите, да. Вот так… — Я не сопротивлялась, чувствуя, как Тим прижимает к себе крепче, заставляя уткнуться в его шею лицом. Укола чуть выше бедра я даже не почувствовала. Только влага прошлась холодным потоком.

Тим все гладил по волосам, по спине, мягкими движениями. Он ничего не говорил, я тоже. Мы могли помочь друг другу только так. Молчаливыми искренними объятиями. Наше общее горе и тоска… Наше общее.

— Тим, пойдем к Саше… — Вяло проговорила, уже начиная путаться в мыслях.

Тим подхватил мое совершенно не шевелящееся тело и понес к лифтам. К третьему этажу я окончательно сдалась на волю лекарства и начала подремывать. Сквозь навалившуюся усталость слышала, как Саша выгоняет Никиту на диван. Как меня укладывают на довольно вместительную кровать и с двух сторон прижимаются горячими, сильными телами.

— Тим, Саша… — Я так и не произнесла, что рвалось с языка, наконец, заснув.

Светловолосый, голубоглазый мужчина, сидел, наконец, в гордом одиночестве в своем родном кабинете. Что в последние сутки скорее напоминал штаб во время военных действий, чем кабинет заведующего психоневрологическим отделением элитной больницы.

Мужчина в руках держал обычный тетрадный лист с нацарапанным от руки его же корявым почерком химические символы, показавшиеся абракадаброй любому, незнакомому с органической химией. Правда, формулы на листе сводились не только к органике.

Борис с силой запустил пальцы в волосы и потянул себя за вихры, словно надеясь, что от неприятных ощущений он проснется и исчезнут: и листок, и Глеб, второй день лежащий в коме в ближайшей к его кабинету палате, и сестра Глеба, которая, по факту, и втянула их всех в эту задницу. Огромную, жирную жопу, из которой они если и выберутся, то как бы не только трупами и по частям.

— Черти бы побрали эту суку… Ну как можно было туда сунуться. Лучше бы эта дура наркотой торговала… — Борис уронил голову на стол и застонал, позволяя себе откровенные эмоции, пока никто не видит. Он уже и не помнил, когда был самим собой. Хотя нет, за последние сутки: когда раздавал указания, пытаясь вытащить Глеба. А еще когда ужинал сегодня со Змеем и этой его странноватой Леной.

Спать с тремя мужиками сразу, и как так и надо. И все трое смотрят на нее, как на чудо-чудесное, два — так точно. Борис поймал себя на том, что отчаянно завидует. Ему тоже хотелось, чтобы на него так смотрели, зная его настоящего, дикую помесь рубахи-парня, властного урода и любителя и мужчин, и женщин в одном лице. Даже родители не знали, что он из себя представляет, а узнай клиенты, так поразбегались бы в ужасе, как и третья часть персонала. Или плевали бы из-за угла.

Он опять перевел глаза на листок и внутренности сжало спазмом.

— Вот сука… — На этот раз ругался он уже вслух. Эмоции требовали выхода. Снять бы напряжение. Но он не курит, в зал не пойдешь и не напьешься. Слишком в ненадежном состоянии Глеб, в любой момент может потребоваться помощь.

Мысли опять перескочили на листок.

По-хорошему, продать бы эту клинику, да смотаться к родителям. И забыть обо всем, как о страшном кошмаре. Там его не достанут.

— Кого я обманываю… — Опять вслух. — Эти достанут и под землей.

Надо ситуацию "разруливать" малой кровью и малыми жертвами.