С тех пор, вместо одного, Ила обзавелась двумя провожатыми. Естественно, Ранбир желал лишь убедиться, что в вечерней темноте девушке ничего не грозит со стороны наглого шакала. Мужчины еще держались друг от друга на расстоянии, но справляться с первобытными инстинктами и сохранять его неизменным, становилось все труднее.

В суете ежедневных обязанностей незаметно подкралась пятница. Отношения с Викрамом становились все более натянутыми, но Ранбира волновало другое — он никак не мог решиться пригласить Илу на маскарад. Его одновременно и притягивало к скромной девушке и отталкивало от нее. Наконец, в конце дня, так и не определившись, Ранбир пошел домой, но ноги сами принесли его к больнице.

Он слонялся у входа, заставляя себя уйти, но продолжал смотреть на дверь, пока не стало слишком поздно.

— Что-то случилось? Ваша рана воспалилась? — окликнул со спины нежный голос.

Вздрогнув от неожиданности, Ранбир резко развернулся и увидел Илу. Она вышла не из главного входа, а с торца больницы, и Ранбир, завороженный ее хрупкой грацией, на какое-то время потерял способность двигаться.

— Пойдемте, посмотрим, что с ней, — руки Ранбира коснулась мягкая ладонь, и он очнулся.

— Нет-нет, со мной все в порядке, — осторожно освобождаясь от хрупкого плена, заверил Ранбир. — Я хотел поговорить о другом… Пойдемте, я провожу вас.

Сомневаясь, Ила осмотрела больничный двор — в вечернее время маленьким пациентам запрещалось покидать больничные стены, а служащие уже успели разойтись по домам. Не заметив любопытных глаз, она согласилась.

— Завтра в доме Прамара устраивается маскарад, — все еще сомневаясь, но убеждая себя, что делает это ради сестры и безопасности самой Илы, завел разговор Ранбир. — Я хотел предложить вам составить мне компанию, — закончил и замолчал в ожидании ответа.

Ила не отвечала. Молодые люди уже добрались до общежития и стояли, окруженные жаром раскаленного за день и остывающего города и вечерней тьмой, разрезаемой фарами редких машин. Из распахнутого окна потянуло запахом разогретого масла, напоминая, что уже пришло время ужина.

— Я не могу, — отступая, как будто прячась от льющегося из окон желтоватого света, наконец сказала Ила. — У меня завтра ночное дежурство. К тому же, я не очень люблю подобные мероприятия. Извините, — робко шепнула она и отступила еще на шаг, стремясь поскорее скрыться от странного пациента за спасительными дверями.

— Извините за беспокойство, — так же, отступая, проговорил Ранбир.

Желая сгладить отказ, Ила потянулась было взять собеседника за руку, но он, круто развернувшись, уже шел к воротам.

Ранбир возвращался к управлению, где оставил машину, и ругал себя за неосторожность и неосмотрительность. За слабость, которую позволил себе, поддавшись чарам девушки. Девушки, которой он не нужен и которая ему не нужна. Да. Не нужна. Теперь он был в этом уверен.

Надев бесстрастную и непроницаемую маску, Ранбир распахнул дверь родного дома.

— Я тут подумала, почему бы тебе не пригласить Илу на завтрашний маскарад? Вы отличная пара, у меня бы была компания. И у этой вечеринки появился бы шанс стать не такой унылой, — встретил его звенящий голос сестры.

Майра обладала редким талантом выводить его из терпения. Обращенный на сестру мрачный взгляд сверкнул гневом, но Майра его не заметила. Она вспоминала Абхилашу. Всю неделю псина держалась на расстоянии и не провоцировала конфликты, но многозначительное и несмешливое выражение лица девчонки выводило Майру из терпения. И, поскольку Маниш отсутствовал, то ей хотелось заполучить на вечеринку более приятную компанию, чем избалованная дочка устроителя.

— Если хочешь, я сама ее приглашу. Вот прямо завтра с ура схожу и приглашу, — накрывая на стол, Майра по прежнему не замечала сверлящего взгляда брата, пока ее щебетание не перекрыли грозные раскаты его голоса.

— Ты никуда не пойдешь! И никого не будешь приглашать! Я — твоя компания, а ты — моя! Мы — семья. И только мы нужны друг другу. Забудь о той девушке. Ее статус слишком низок, чтобы находиться радом с представителями семьи Сисодия. Запомни это! — громыхал Ранбир, сжимая кулаки, чтобы сохранить остатки самообладания. Горечь разочарования переполняла его, грозя выплеснуться темной животной волной.

— Ранбир! Я тебя не узнаю! Когда ты успел стать снобом? — ошеломленно воскликнула Майра. Она даже забыла поставить на стол блюдо с утопающими в собственном соке и умопомрачительно пахнущими кусочками мяса. Так и стояла, сжимая обжигающую пальцы миску.

— Это я тебя не узнаю. Ты забыла зачем мы здесь? Я тебе напомню. Мы здесь не для того, чтобы заводить друзей, а чтобы вернуть нашей семье полагающееся ей в обществе место. Хватит разговоров! Я проголодался. Давай ужинать.

— Ужинай один! Я не голодна! — Майра так швырнула на стол блюдо, что мясной бульон выплеснулся прямо на скатерть. Жирное коричневое пятно растекалось по белоснежной ткани и, впитываясь, оставляло крупинки перца и пряные травы. А девушка, круто развернувшись, умчалась в спальню.