Ничего удивительного не бросается в глаза в этой «поучительной» истории, однако, внимательный читатель обратит внимание на одну деталь: поселенцы встретили хозяина и говорили с ним. Следовательно, упоминаемый хозяин имел человеческий облик. С этой информацией Киас отправился к Некрису, и тот, подумав, вдруг назвал кракена, что ни на есть настоящим оборотнем. Мой отец назвал это утверждение неверным, но не далеким от истины, по его словам, кракен был простым русалом до того момента, как его не прокляли. Кто, как и зачем? На этот вопрос ответить никто не смог, однако, предположение приняли, решив разобрать более насущный вопрос: если кракен в перевоплощенном обличии находится под островом, кто такой, черт побери, князь Форк?

Я могла уже думать о чем угодно, но ждать уверенного «Форк — это кракен» не хотела. Факт того, что это создание путем немыслимых древних заклятий разделило себя на сущности, одна из которых в астральном виде бродит по суше, а другая — истинная — спит под островом, давался мне с трудом. Это вообще возможно? Подобных заклятий нет в современном мире, а если бы оно и было, сотворить его смог бы только человек с огромной магической силой. Настолько огромной, что и представить невозможно…Если верить этим словам, выходит, что астральная сущность попросту пытается вернуть себе истинное тело? Что ж, я явно погорячилась, называя кракена не такой уж большой проблемой, с которой справятся сильные маги этого мира. Теперь кракен в буквальном смысле стал проблемой гигантской.

Я аккуратно повела затекшим плечом, и спящий Киас мгновенно свалился, при этом не проснувшись. Положив на лавку и его ноги, я погладила крутившихся рядом Зельныша и Красныша, а после, подняв последнего на руки, осознала, почему за прошедшие тысячи лет кракен не смог вернуть себе тело: столь огромной огненной мощи в те времена ещё не существовало. Рубин был создан позднее, однако, в руки кракена по какой-то причине так и не попал…Тогда на кой ему феникс?

Увидев заходящего в таверну Норна, что ударился головой о низкий проём, я в нетерпении подбежала ближе, но замерла, едва поняла, что позади него кто-то топчется. Почти мгновенно мне навстречу вылетела Индира, чьи большие зеленые глаза искрились радостью, и налетела сестра на меня так внезапно, что мы вдвоем рухнули на пол, будя сонного Киаса. Боль в причинном месте заглушало искреннее, но приятное недоумение, с которым я смотрела на Индиру, но ещё шире мои глаза раскрылись, когда из-за Норна ко мне вышла ещё одна высокая фигура.

Торс высокой девушки был заключен в серебряный доспех, из-под которого к сапогам струилась ткань сапфирового цвета. Подобно ткани из-под шлема, украшенного двумя серебряными крыльями, волной бежали синие прямые волосы, чуть прикрывающие огромный двуручный меч, покоящийся на спине. По непроницаемому и малоэмоциональному лицу первой валькирии не были понятны её мысли, но в первую очередь она была моей первой младшей сестрой, которую я могла прочесть и без слов.

— Дейриа, — как можно мягче произнесла я, попутно трепля смуглую бестию по черным волосам, — давно не виделись…

Вдруг нахмурившись, валькирия подошла ближе, присаживаясь рядышком на корточки и сверля меня самым грозным взглядом, какой только был в её арсенале. Я виновато усмехнулась.

— Прости, что не сказала тебе ничего лично. Путешествие и для меня было внезапным, кто же мог подумать, что это затянется на три года, — правдоподобно соврала я, и эта ложь была принята.

Продолжая следовать своей молчаливой натуре, Дейриа ребячески подалась вперед, заключая меня в объятия. Что-то изменилось. Раньше в те времена, где сестры были моей опорой и защитой, подобные объятия приносили мне боль, боль от того, что я слаба, что старшая сестра не может подать пример младшим. Что на старшую сестру нельзя полагаться, что старшая сестра не может ничего предпринять. Так думала лишь я, и это угнетало только больше. Я люблю своих братьев и сестер, я знаю, что они уважают и любят меня, но как бы я не старалась, я не могла избавить себя от мыслей, что среди них я словно бельмо. Самобичевание? Самокритика? Называйте, как хотите, вот только, когда все вокруг тебя уже давно достигли вершины, а ты с трудом преодолеваешь подножие…Это морально тяжело.

Я больше не чувствовала себя слабой. Впервые объятия были приняты мной не как утешение, а как искреннее проявление радостной встречи. Пускай мне ещё предстоит долгая дорога, чтобы нагнать сестер, я, наконец, ступила на верную тропу и нашла себя. Это многого стоит. Трудно признавать, но без всех этих мужей на моём пути я бы к этому сама не пришла…

С трудом оторвав от себя и Индиру, и Дейриа, я представила им Киаса и Норна, которого они тихо преследовали без его, безусловно, ведома. Тот подобным поведением был очень разозлен, но, узнав, что перед ним валькирия войны и валькирия пути, остыл, устроившись в углу с кружкой эля.

— Ты изменилась, — с улыбкой произнесла Индира, обнажая ямочки на щеках. Дейриа согласно кивнула. — В последние года на Севере ты была такой мрачной и угрюмой, что мы боялись лишний раз подойти, — девушка задорно рассмеялась. — А сейчас словно проснулась!

— Ещё бы не проснуться, когда со всех сторон то похищения, то заговоры…

— Как сказала Шиверия: «Решение проблем Эофии требует отчаянных мер»! Если это тебе поможет, то я тебя похищу ещё сто раз!

— Как всегда жестоко, но верно, — неуверенно я провела рукой по затылку, вспоминая сестрицу-нагиню с известным скверным характером и склонностью к уничтожению неприятеля правдой в лицо. Впрочем, не только неприятелей…

— Не надо больше похищать, — улыбнулся Киас, — нам одного раза достаточно.

Совершенно игнорируя смешки и улыбки, Дейриа достала из мешка странную, но искусно сделанную шкатулку на тоненьких изогнутых ножках. Украшенная драгоценными камнями, она сама по форме напоминала многогранный камень, и, не став долго держать её в руках, валькирия отдала шкатулку мне.

— Это отец Деи сделал. Дядя Ориас! Маары такие талантливые, — не умолкая, затараторила Индира, — а Дея только и умеет, что мечом да алебардой махать!