Я останусь с тобой навсегда
вернуться

Павлова Нина Александровна
Шрифт:

Так хочется снега

и мирного неба для всех

Несдержанно время. Расставив салаты, одеться к столу тороплюсь. Фарфор золотится. Мани'т ароматом впитавший антоновку гусь. Горит у бокалов /пока что не полных/ божественно каждый излом… Искристые брызги «Шампанского» в полночь салютом взлетят над столом. Куранты томятся… Час радостный близок. Мерцают гирлянды огней. Записки, подарки, смешные сюрпризы скрывает пушистость ветвей. Таит малахитность желанья, потехи, лучится фонариков блеск; на улице дождь, а так хочется снега и мирного неба для всех.

Радостный вальс

Прощается год уходящий, итогам готов эпилог. И Новый… надежду дарящий… вот-вот переступит порог. Заранее куплены свечи, изучен рецепт пирога, в шкатулках серёжки… колечки — Дракон обожает агат… Начищена медь кофеварки, надушен, наглажен наряд. На улицах празднично… ярко; гирлянды на ёлках горят. Сияют шары чудотворно, красавицы хвоей пьянят; вращаются стрелки и скоро бокалы, искрясь, зазвенят.
* * *
Пусть счастье здоровье и нежность заполнят до крыши Ваш дом! Пусть рядом шагает успешность, а в небе… гремит только гром!

Нас покидает Старый год

Всё подытожено, проверено, для Нового готов отчёт; кряхтя от груза непомерного, нас покидает Старый год. Висит до пят тяжёлой ношею мешок на сгорбленных плечах — внутри его небрежно сложено всё, что не так, что сгоряча. Мечты и детские, и взрослые цветными фантами на дне их придавили папки толстые… чего в том хламе только нет. Бумага — связки килограммами; на всех листах стоит печать, и давит горб плитою мраморной — незавершённых дел печаль. «Чуть подожди, куда торопишься? Не обижайся, Старина, прими поклон за всё хорошее, оно останется при нас. Прости, за тяжесть непомерную, но забери плохое всё, ждут все, что Новый тридцать первого — в день лучший веру принесёт».

Первый январский день

Застыл свечей сгоревших воск, закончились коньяк и «Брют», спать просится туманный мозг, с экрана бред лепечет шут. На кухне праздника итог: от мандаринов кожура, еда для уличных котов, посуды целая гора.
* * *
Морозен, светел первый день. Январь чуть-чуть похож на март; чудак какой-то на сирень навешал домики из карт.

Для счастья в доме

роскоши не нужно

Чего ещё хотеть мне в этой жизни? Я Новый год встречаю не одна. Для гостя стул всегда найдётся лишний и в шкафчике бутылочка вина. Мой телефон не спит на пыльной полке, я знаю в полночь дети позвонят. Уверена, что не из чувства долга. А просто… Не хватает им меня. Чтоб слыть счастливой роскоши не нужно… В душе моей спокойно и светло, любимица семьи, обняв игрушку, довольная мурлычет под столом. Живу… Тепло не запираю в ящик, не извиваюсь в зависти и зле, день наступающий великим счастьем… Чего ещё желать мне на земле?

Ночь необычная

Ночь необычная… Небо лазорево. Между домов расплылась тишина… В позднее время окошки расшторены, все ожидают торжественный знак. Белая скатерть, сервиз позолоченный, сена пучок на салфетке льняной, в глиняных плошках медовое сочиво, вишнею пахнет узвар ледяной. Свет не включают. Сочельник для каждого — время в спокойствии жизнь перебрать; звёзды мерцают, сиянием радуя; скоро всех ярче зажжётся одна.
* * *
Праздничны клиросы, богослужение, воск на подсвечниках слёзно блестит, молят Всевышнего о всепрощении… ладан дыханьем касается лиц. Нежно лучатся иконы печальные, благоговейно звучат голоса, славя Спасителя, ноты хрустальные тихо вселяют надежду в сердца.

Рождественский сон

На окне полыхают герани, иней бархатом лёг на стекло; не мешает глазам сумрак ранний… в доме тихо, уютно, тепло. Чай зелёный дымится в фарфоре, розы свежие в вазе блестят, но не радует сердце комфортность — сон тревожный приснился опять… Будто бы у ворот с медной аркой на закате морозного дня в полушубке и валенках старых, улыбаясь ждёт мама меня. Я, восторг ощущая безмерно, к ней спешу, утопая в снегу, но… хотя между нами лишь метры, одолеть их никак не могу. Шлю руками озябшими взмахи, безголосо кричу ей: «Привет!» И… когда я уже в полушаге, исчезает её силуэт.

Чудеса в Васильев вечер

Расстелившись мягким шёлком, ночь шепталась с тишиной. Лунный свет ладонью жёлтой гладил твердь коры земной. Извивались в синей-сини тучи звёздных мотыльков. Содрогался пышный иней на макушках облаков. Мнилось кони резво скачут, слух ловил морозный треск… Был жемчужин редких ярче, голубых сугробов блеск. Взгляды щурились в волненье, плыли свечи от тепла, неразборчивые тени появлялись в зеркалах. День прошедший канул в вечность… Вознесясь над суетой, с щедростью Васильев вечер всех одаривал мечтой.