Но, к моему огромному удивлению, около семи часов вечера я услышала во дворе шелест шин. Я не помнила, когда он в последний раз возвращался так рано, может, несколько лет назад, когда мы ещё жили в столице. Тогда он рвался поскорее домой, чтобы увидеть меня. Тогда он меня ещё любил…

Я испытала огромное волнение, но в то же время твёрдую решимость рассказать ему всё прямо сейчас. Я совершенно не знала, какой реакции ожидать, не понимала, что будет дальше, но осознавала одно — он заслуживает знать правду. И какое бы он решение ни озвучил, я его приму.

Хлопнула входная дверь, затем на лестнице послышались торопливые шаги. Сердце заныло от мысли, что, скорее всего, этих шагов я больше никогда не услышу. Он уйдёт от меня, определённо, не простит предательства.

И тут же я задумалась о том, что если он всё-таки простит меня и решит остаться, решит воспитывать ребёнка от другого мужчины, хочу ли этого я? Жить дальше под одной крышей, зная, что чувства у обоих давно остыли. И если раньше я пыталась переубедить саму себя в том, что это мне только кажется, что всё ещё можно возродить, вернуть и тот трепет, и страсть, и нежность, то сейчас понимаю, что носила розовые очки, не замечая очевидного. Нечего уже возрождать. И мой роман с Ринатом поставил ту окончательную точку невозврата.

Распахнулась дверь, и Игорь вошёл в нашу спальню. Мой когда-то горячо любимый муж, который почему-то стал для меня чужим. Он на секунду замешкался, словно не ожидал меня здесь увидеть, и я успела поймать его взгляд — совершенно пустой. Он тоже смотрел на меня как на чужую.

Я ещё не успела ничего ему рассказать, но уже знала, что всё кончено.

— Привет…

— Привет, — сухо бросил он и, отведя взгляд, плавным движением руки отодвинул слайд зеркальной двери гардеробной.

Я поднялась с кресла и осторожно подошла ближе.

— Ты рано сегодня.

— Так получилось.

— Как прошла командировка?

— Нормально.

— Я звонила тебе на работу…

Мою реплику он решил оставить без ответа, вместо этого он молча вытянул с нижнего отделения свой дорожный чемодан, раскрыл его одним быстрым точным движением, словно вспорол брюхо огромного кита.

Я не знала, с чего начать. Да, я должна, но как сказать мужу о том, что беременна от другого? Что целый месяц крутила роман за его спиной с женатым соседом?

Он непременно решит, что я шлюха, я сама бы решила так, узнай о ком-то такие пикантные подробности. Пока не попадешь в подобную шкуру, ты скор на выводы и резкие слова.

Я наблюдала, как он методично достаёт с полок свои вещи и без разбору пихает в нутро чемодана. Быстро, но не суетливо. Выверенно. Как человек, который точно знает, что делает.

— Снова очередная срочная командировка? Ты же только утром вернулся, — я кивнула на ворох одежды, и тут Игорь обернулся на меня. Наконец-то посмотрел. Немного грустно, может, даже обиженно, но самая яркая эмоция, что буквально светилась неоном в его глазах — сокрушающее облегчение.

— Я от тебя ухожу, — просто бросил он и вернулся к тому, чем занимался. В чемодан полетели белоснежные носки и связка дорогих итальянских галстуков.

Я ощутила, как защекотало в носу и резко заболели веки, как бывает тогда, когда слёзные железы начинают работать в полную мощь, но слёзы ещё не нашли выхода.

Его слова прозвучали настолько неожиданно, что я не могла найти, что сказать в ответ. Он бросает меня… Он от меня уходит. Именно в тот день, когда я узнала о своей беременности от другого.

Да, я предполагала, что такой исход будет, но после моего признания, никак не до.

— Уходишь? — как глупо, но ничего другого просто не пришло в голову.

— Да, ухожу, — повторил он и бросил поверх остальной одежды пару нераспакованных рубашек.

Он не выглядел, как человек, который созрел для этого только что в порыве сильных эмоций, он выглядел, как тот, кто давно принял решение и ждал удобного момента его огласить.

— Что-то случилось? — обняв вдруг озябшие плечи руками, я сделала ещё один шаг навстречу. — Почему… Почему сейчас? Я не понимаю…

Он взял с полки какой-то пуловер, а услышав мой вопрос, устало опустил его обратно. Снова обернулся на меня, тяжело вздохнув, потёр пальцами переносицу.

— Случилось то, что я больше не люблю тебя, Стелла. Прости.

Я почувствовала, как задрожала нижняя губа, и пара тяжёлых капель всё-таки нашла выход, расчертив щёки двумя параллельными горячими полосками.

Одно дело — думать, что тебя разлюбили, и совсем другое — это услышать.

— У меня есть женщина, — продолжил он, чем ввёл меня в очередной ступор. — Её зовут Лена, и мы вместе уже два с половиной года.