Никакую лазанью я, конечно, готовить не стала и в ванне с пеной отмокать тоже не захотела: просто быстро приняла душ и, мучаясь от головной боли, легла спать, продолжая потихоньку оплакивать своего любимца.

А в два часа ночи проснулась от тянущей боли внизу живота.

В душе поселилось жуткое предчувствие: вскочив, я нажала кнопку ночника и вскрикнула — подол ночной рубашки был залит кровью.

— Я же говорил тебе, что не стоит так нервничать? Говорил?! А если бы мы не успели?

— Прости. Я всё понимаю. Прости, пожалуйста, — аккуратно, чтобы не сбить вставленный в вену катетер, я протянула руку и слабо сжала ладонь Рината.

Увидев кровь, я жутко закричала, чем сразу разбудила Рината. Он взял меня на руки и прямо в ночнушке повёз в клинику, там мне быстро оказали первую помощь. Кровотечение удалось остановить.

Сколько я натерпелась страху… Я даже не могла плакать, только тихо скулить и молиться, чтобы с моим малышом всё было хорошо. Меня не волновало больше ничего, только чтобы моя крошка осталась со мной. Внутри меня.

— Хорошо, что вы приехали так быстро, ещё бы пара часов, боюсь, спасать уже было бы некого, — качал головой доктор. Кровотечение было довольно сильным, и теперь мне предстоял долгий постельный режим, чтобы всё пришло в норму и в будущем не случилось чего-то подобного.

— Сколько мне придётся провести здесь?

— Неделю, две… Как пойдет. В вашем случае исключается домашнее наблюдение, только стационар.

Отпуск мой давно закончился, и придётся прогулять работу. Но мне было всё равно, я позвоню, и там всё поймут. Я была готова провести на больничной койке хоть месяц не шевелясь, лишь бы беременность удалось сохранить.

— Завтра позвоню в галерею, возьму больничный.

— Какой ещё больничный? — нахмурился Ринат. — Хочешь сказать, что после всего случившегося ты собираешься и дальше ездить на работу? Серьёзно?

— Конечно, если не будет противопоказаний от Задойнова. Беременность не болезнь, он сам говорил. К тому же я не ношу там ничего тяжёлого, не нервничаю, наоборот — работа приносит мне только радость, а беременным полезны положительные…

— Нет, Стелла, — резко оборвал меня он. — С этого дня ты больше не работаешь.

— Но…

— Это небезопасно. Ты будешь сидеть дома и соблюдать предписания врача. Больше гулять, есть фрукты и раньше ложиться спать. Мой сын должен родиться здоровым, а для этого должна быть здоровой ты.

— Но я не смогу сидеть целыми сутками дома, ни с кем не общаясь. Я же с ума сойду!

— У тебя есть я. Или тебе меня мало? — он прищурился, и я прикусила язык.

Я не хотела ссориться ещё и с ним, и так день выдался невероятно тяжёлым. Страшным. Я ещё не отошла от трагической гибели Бонго, и тут такое.

Вдруг не вовремя вспомнила про купленные пинетки, про дурацкие приметы…

Я ужасно устала. И морально, и физически. Ещё немного — и я просто сломаюсь.

— Езжай домой, тебе нужно хорошо выспаться, — уставшим голосом тихо произнесла я и прикрыла глаза. Препарат, который медленно капал по прозрачной трубке, убаюкивал, несмотря не недавнее нервное потрясение. Сила медицины.

— Пятый час утра, уже нет смысла. Переночую в ординаторской.

Я вдруг почему-то вспомнила, что когда меня везли на каталке, я видела Веру. Наверное, у неё ночная смена…

Господи, у меня точно паранойя. Но как не параноить, когда мужчина, с которым ты живёшь, делишь постель и носишь под сердцем его ребёнка, представляет тебя как "соседку".

"Моей соседке ночью стало плохо. Она беременна на раннем сроке".

Это задело. Да, наверное, на работе он пока не распространялся о своём скором отцовстве и решил не подкидывать в такой кошмарной ситуации почвы для слухов, но всё равно стало по-женски невероятно обидно. Впрочем, накручивать себя больше не было сил, да и по сравнению с тем, что я едва не потеряла своего малыша, всё остальное казалось сущей мелочью. Какая разница, что он там сказал, главное, что все обошлось.

Уже засыпая, я вдруг подумала о том, что медленно, но верно расплачиваюсь за свой грех. Я разбила чужую семью, забрала мужчину у нездоровой женщины и теперь отвечаю за это. Развод, потеря Бонго, работы, Андрея… С сегодняшнего дня есть только я и мой малыш. И теперь мы, а не Жанна, будем сидеть запертыми в доме с серой черепичной крышей.

К вечеру следующего дня я чувствовала себя уже вполне хорошо, как будто ничего не произошло. Но исключительно в физическом плане. Морально я была выжата. Я изо всех сил старалась себя отвлечь, мыслить как можно более позитивно, но стоило вспомнить холмик в лесу — сердце в прямом смысле обливалось кровью…