— Саня, береза, около двух разросшихся в стороны деревьев, — быстро проговорил лежащий в нескольких метрах от Тимы, Архип.

— Ага, вон он гад, — произнес лежащий рядом Саня, и взяв винтовку поудобнее, принялся прицеливаться во врага. Тим чуть выглянул из-за небольшой низины и присмотрелся к нужному месту. С первого взгляда ничего интересного там не было. Деревья как деревья, куст как куст. Но через несколько минут наблюдения он заметил, что трава вокруг куста примята, да и сам куст изредка дергался и шевелился, хотя ветра в лесу не было. Лишь в вышине шумели ветки и листья, но это было слишком высоко, чтобы затронуть небольшой куст у берез. Внезапно что — то тёмное мелькнуло внутри куста, и тут же прозвучал выстрел. Сразу же оттуда донесся до ушей Тимофея человеческий крик, и Саня перезарядил винтовку.

— Я, Архип и Леша, обходим с флангов. Не дать скрыться. Берем живым! Тима, прикрываешь Саню. Все! Работаем! — скомандовал Иван, и все, пригнувшись к земле, быстро перебирая ногами, стали обходить куст и деревья с двух сторон от березы. Тим же, получив приказ стал внимательно следить за Саней и тем что было вокруг, в поисках нового врага. Сам же Саня все смотрел через свою винтовку, выслеживая врага, но тот пока что не появлялся из-за куста.

— Хорошо, значит, попробуем так, — проговорил он, и, чуть отодвинувшись в сторону, произвел выстрел. И тут же вернулся на прежнее место. Эффект не заставил себя долго ждать. Враг, чуть приподнявшись, не глядя, выпустил несколько пуль в то место, где пару мгновений назад Саня произвёл выстрел. Тут-то он и поймал врага. Выстрел прозвучал настолько неожиданно, что Тим даже икнул от него.

— Вот теперь гаденыш, постреляй, — с усмешкой сказал Саня. Но не только он выполнял свой приказ. С обоих флангов на куст выскочила троица солдат, и прозвучала пара выстрелов, после чего один из них высоко поднял руку.

— Ну что, пошли, пора посмотреть, что там за дружок, — сообщил Саня Тимофею, и они оба чуть приподнявшись быстро засеменили к троице. Добравшись до куста, Тим увидел уже связанного нациста, лежащего на земли. Узнать в нем врага было не сложно, каска с нацистской символикой четко давали понять, что это не деревенский пастух. Рот его был заткнут кляпом, чтобы лишний раз не орал.

— Сволочь какая, снайпером заделался, — проговорил один из солдат, и пнул немца по животу ногой. Чуть в стороне от него лежала винтовка, и Тима с интересом стал рассматривать ее. Чёрное железо красивого инструмента так и говорило о ее безграничной надёжности, но одна посланная советская пуля, попавшая в затвор, превратила мощную немецкую машину в бесполезный металлолом. Командир же в это время обдумывал, что делать с новоявленным языком.

— Ну, что. Посмотрим, что он нам скажет, — наконец, после трехминутного молчания произнес он, а перед этим обвел всех глазами, давая понять, что не желает слышать от них ни звука. Присев, он вынул кляп изо рта немца. Тот, отплевываясь, тут же начал свою тираду.

— Чертовы русские свиньи!!! Вам не победить нас!! Мы вас сильнее и лучше. Вы, жалкие недолюди! — говорил он без остановки, часто брызгая слюной. Иван долго этого терпеть не стал и, прижав тряпку ко рту нациста, взял первую попавшуюся палочку и принялся ковырять ею в пулевой ране на руке немца. Тот, взвыл от боли, попытался вырваться, но веревки прочно связывали его.

— Не ори. А то и так в ушах от свиста пуль так и звенит, — произнес командир. — Ты кто у нас будешь? Карл Маркс? — и перестав ковыряться в ране, убрал тряпку ото рта пленного.

— Сволочь русская! Урод! — говорил немец, но, увидев, что командир вновь поднес тряпку ко рту быстро залепетал. — Не надо! Я скажу! Я Гертруд Альбрехт.

— Отлично. И как я понимаю ты у нас нацист? — улыбаясь кровожадной улыбкой, спросил Иван.

— Я-я… — дрожа от страха, произнес немец, то и дело смотря на русских солдат вокруг. — Простите, я-я понял, что вы русские. Но как вас зовут? — спросил он, желая наладить дружественный контакт.

— Я кто? Я Мойша Рубинштейн! Оценил юмор ситуации?! Только таки не гадь в мою светлую душу! — произнес командир, смотря на врага, который стал еще больше трястись, понимая, как же сильно он попал. Тима знал, что командир чистой воды врет, имя у него другое. Но он не желал прекращать экзекуцию.

— Мне… мне о-оч-чень жааль, что получилось ттак с ев-вреям-ми… — проговорил Гертруд.

— Ах, тебе жаль!

— Я, я просто хочу, чтоб вы знали, я в-выппол-лнял при-ик-каказ. Я в-вообще хотел как л-лучше, — говорил, заикаясь, тот и чуть ли не рыдал. Тут же Иван воткнул ему палку прямо в рану, отчего нацист взвыл.

— Ой, извини пожалуйста! Я перебил тебя?! Случайно рука дернулась. Ты вроде говорил, что хотел, как лучше!? — спросил командир. — А теперь скажи мне, как я выгляжу?

— Что?! — спросил Гертруд, и Иван моментально ударил его ботинком по животу.

— Ты из какой страны?!

— Что?

— Я не знаю такой страны Что! В Что говорят по-русски.

— Что?! — не понимал немец.

— Русский, гнида! Ты говоришь на нем?!

— Я-я, — закивал он.

— Так вот, я похож на туалет?!

— Что?! умоляюще проговорил немец, уже откровенно рыдая.

— Ну, давай! Давай! Скажи еще раз «что»! Давай, у меня был сегодня не самый лучший день! — затараторил командир, направив дуло пистолета прямо на фашиста. — Как я выгляжу?!