— «Лео. Почему он всегда занимается своими художествами именно в моей комнате? У него же есть своя. Хоть бы убирал за собой…» — с лёгким неодобрением мыслил Винсент.

Затем он встал с кровати, подошёл к своей стойке для брони, по привычке начал надевать на себя свои полные латы из белого металла. Дверь в комнату открылась и внутрь вошла светловолосая, немного вспотевшая сорокапятилетняя женщина в фартуке со следами муки, пекарской шапочке и кофте с засученными рукавами. Это была мама Винсента, хотя на людях она и выглядела эталонной скромницей, но в домашней обстановке, она почти всегда громко и много разговаривала, часто подшучивала над членами семьи. В целом, превращалась в совсем другого человека:

— Винс, неужели ты проснулся вовремя? Ты не заболел случаем? Наверно помнишь всё-таки, что сегодня церемония посвящения.

— Ну мам, я же тебя просил, чтобы ты стучалась, прежде чем зайти!

— Разве у тебя есть что-то, что ты скрываешь от своей мамочки?!

— Не в этом же дело… — вздохнул Винсент.

— Вот и славно, спускайся есть, тебя уже все заждались, — предупредила мама, вышла из комнаты и спустилась вниз.

— «Точно, сегодня же церемония посвящения. На мои доспехи поставят клеймо защитника империи, и я смогу с гордостью его носить. Как я вообще мог про это забыть? Ещё сон какой-то приснился, только не помню, что же в нём такого было, но помню, что дурацкий… крайне дурацкий и длинный».

Винсент закончил заковывать себя в доспехи и спустился на первый этаж в обеденную комнату с большим столом, на котором были разложены тарелки со свежеиспечённым душистым хлебом и вяленым мясом с редисом. За столом сидел младший брат Лео. Ему недавно исполнилось десять лет, но мальчик был не по годам спокоен и умён.

Возле него сидела мать, а рядом с ней и отец семейства. Это был немного полноватый мужчина со щетиной на лице, залысиной на голове и давним шрамом на пальце. Хотя ему было пятьдесят три года, но энергии у него было хоть отбавляй. Он вечно шмыгал носом и подкашливал, когда же у него интересовались, из-за чего тот не выздоравливает, он всегда отвечал: “Это у меня семейное”. Под этим он имел в виду, что его предки, как и он сам, были пекарями, а у прожжённых пекарей зачастую встречаются проблемы с носовой полостью и лёгкими.

Винсент уселся на своё место и принялся кушать.

— Милый, — обратилась мать к отцу, — посмотри, каким красавцем сын наш вырос, не наглядеться, — умилялась она.

— Красавец-то статный, не спорю, — почесал подбородок отец. — В двадцать один год уже в защитники империи записался. Но грустно мне всё же, никто не хочет семейное дело продолжить, ни ты, Винсент, ни сестра твоя старшая, Лаура. Лео тоже, глядя на вас, хочет в имперскую службу податься. На кого мне пекарню оставить-то?

— Хороший вопрос, пап, но стать лучшим мечником империи было моей мечтой, сражаться, побеждать и всё такое, так что я вряд ли передумаю, в отличие от брата или сестры, которых ты, может быть, когда-то разжалобишь.

— Дорогой, — по слогам обратилась мама к отцу, — ты радоваться должен, что дети наши таких высот добились и им не придётся мукой твоей дышать.

— Радуюсь я, радуюсь, но всё равно какой-то неприятный осадок у меня остался, — ответил отец с набитым ртом.

— Осадок муки, что ли, в лёгких? — сострила мама, — Я, между тем, к лекарю недавно ходила. Спрашивала о твоём насморке и кашле. Так он сказал, что именно мука всё это вызывает, мука. Я тебе в следующий раз платок на рот и нос натяну, чтоб неприятного осадка не было.

— На кой оно мне, всю жизнь без платка работал и сейчас не буду, — потянулся отец к кружке с водой.

— Так я и не спрашивала, будешь ты носить или не будешь, всё уже решено, дорогой, — с милой, но опасной улыбкой заявила мама.

— Братик, тебе понравилась ласточка? — косо посмотрел Лео на Винсента, не поворачивая головы.

— Ласточка? — напряг лицо Винсент в недоумении.

— На картине в твоей комнате.

— Так это была ласточка, а не голубь? — хихикнул Винсент и чуть не подавился.

— К твоему сведению, уважаемый брат, — произнёс Лео свою любимую фразу и состроил циничное лицо, — однажды ты будешь готов отдать всё, чтобы посмотреть на мои рисунки.

— Буду ждать, буду ждать, — отшутился Винсент.

— Лео, снова ты братика обижаешь? — с улыбкой произнесла мама, — пожалей его, он даже не способен понять, что нарисовано.

Лео прищурил свои глазки, смотря на маму и ответил:

— Хорошо, я подумаю.

Внезапно Винсента посетило какое-то странное чувство ужаса, а его тело начало постепенно неметь, спустя мгновение, он не мог пошевелить и пальцем, но по непонятной причине всё ещё сидел как ни в чём не бывало.

— «Что происходит?! Мама, отец, брат, помогите мне! Я здесь!».

Семья продолжала беседовать, а тело Винсента начало самопроизвольно двигаться и говорить.

— «Моё тело… я им не управляю, оно будто чужое. Крайне паршиво!».

Мама указала на кухонный нож и попросила Винсента передать его ей.

— «О нет, мне это совершенно не нравится… Не вздумай ничего брать!» — пытался Винсент хотя бы как-то достучаться до своего тела, но безуспешно.

Его тело медленно подняло нож, встало из-за стола и подошло к Лео.