Макс быстрым шагом шёл по коридору. Я не успевала за ним, но он не выпускал мою руку, и мне приходилось бежать. Мимо мелькали двери кают. Обернувшись на секунду, мне показалось, я увидела силуэт человека позади. Макс свернул в боковой проход и, рванув приоткрытую дверь первой попавшейся каюты, втащил меня внутрь и тихонько закрыл дверь. В каюте на нас уставились четыре пары глаз. Четверо молодых парней смотрели скорее с любопытством, чем с удивлением. Макс обвёл их взглядом и приложил палец к губам. Они с пониманием весело закивали. Не знаю, что они подумали, мне было не до этого, потому что за дверью, около которой мы стояли, я отчётливо слышала осторожные шаги. Я перестала дышать, прислушиваясь.

Шаги затихли. Мы постояли ещё какое-то время, и Макс прильнул к глазку, потом аккуратно приоткрыл дверь, выглянул и, кивнув парням, вышел в коридор, потянув меня за собой. Там было пусто. Мы отправились в обратную сторону, туда, откуда пришли, теперь уже вверх по лестнице, на свою палубу.

Макс всё так же крепко держал мою руку в своей, не ослабляя хватку ни на секунду, и это странным образом передавало мне его уверенность и теснило страх. Он был совершенно спокоен. Мы вернулись в каюту, и только там он выпустил, наконец, меня. Я опустилась на койку.

– Быстро сработали, – Макс усмехнулся. – Они знают, что мы на пароме. Но не станут обыскивать все каюты. Будут ждать завтра, на выезде…

Он повернулся ко мне. Я думала лишь о том, что если меня схватят, то пред тем, как попасть обратно к Райдену, я пройду через руки этого мерзкого человека со сломанным носом. Макс видел, что я напугана и уже совершенно серьёзно произнёс:

– Не волнуйся, я не отдам тебя им. Теперь уж точно – нет…

Он вынул ремень и опять собрался связать мне руки. Я умоляюще посмотрела на него:

– Не надо, я ничего не сделаю, и никуда не денусь отсюда, я обещаю…

Но Макс стянул мне запястья, опять прикрутив к ножке стола.

– Мне надо оставить тебя ненадолго, я не могу рисковать, раде тебя же, так что придется потерпеть.

Он снял наволочку с подушки и разорвал её. Один кусок, скомкав, засунул мне в рот, заставив открыть, надавив на нижнюю челюсть, другой примотал сверху, туго затянув концы на затылке. И ушёл, оставив включенным ночник над койкой.

Я несколько раз проваливалась в полусон и возвращалась из него. Макса не было. Уснуть нормально я никак не могла. Мне было очень неудобно, запястья онемели, боль то и дело давала о себе знать, кляп мешал дышать, узел давил и впивался мне в затылок. Время, казалось, остановилось и превратилось в вечность.

Макс появился, когда серость «белой» северной ночи за окном стала немного бледнеть. Он вошёл в каюту, склонился надо мной, осторожно приподнял голову и развязал узел на затылке, вынул кляп. Я жадно вздохнула полной грудью, облизала пересохшие губы. Макс развязал мне руки. Я заметила, что костяшки его пальцев сбиты в кровь. Он протянул мне бутылку с водой, но руки, в которых проходило онемение, тряслись так, что я сама не смогла держать её, и он придержал бутылку, пока я не напилась. Всё это время он внимательно смотрел на меня, а я старалась отвести взгляд. Хрупкое ощущение доверия, которое как мне казалось, возникло, между нами, исчезло, и он понял это, я видела по его глазам, но ничего не сказал.

Макс принёс с собой пакет с едой и заставил меня поесть. Сам к еде не притронулся и только выпил кофе из бумажного стаканчика, пока я без особого желания ковырялась в салате. Светлеющее за окном небо из жемчужного превратилось в нежно – розовое, потом приобрело оттенок голубоватого и начало синеть.

Из второго пакета, Макс достал тёплый шерстяной свитер и замшевые ботинки на толстой подошве, такие, как одевают для пеших походов, и велел мне всё одеть. Всё подошло мне по размеру идеально.

Тем временем паром начал сбавлять скорость, приближаясь к конечному пункту своего пути, к Осло.

Когда мы покинули каюту, в коридоре уже было довольно многолюдно. Макс приобнял меня одной рукой, и мы направились в сторону лифтов, лавируя между, стоявшими в проходах чемоданами, сумками, детьми и даже собаками. Всё время, пока мы шли, потом ждали лифт, я непроизвольно оглядывалась по сторонам, со страхом выискивая в водовороте людских лиц физиономию с пластырем на носу.

В лифте Макс, протолкнул меня в самый дальний угол, сам встал позади, облокотясь спиной о стену, меня прижал к своей груди. Он наклонился и, касаясь губами моего уха, сказал:

– Не волнуйся, этот человек, уже никогда не сойдет с парома.

По моей спине пробежали мурашки, поднялись до затылка, а кончики пальцев на руках на секунду онемели. Я поняла, куда уходил Макс и почему так поступил со мной. Пока он разбирался с человеком со сломанным носом, ему нужна была полная уверенность в том, что я ничего не предприниму в его отсутствие.

Макс так и стоял, прижавшись щекой к моему виску, а я ощущала его ровное дыхание, пока лифт не остановился на нужном нам уровне. Тогда он подтолкнул застывшую меня к выходу.