Раньше, будучи рядом с Алексом, а потом занятая другими проблемами, я, конечно, не задумывалась над тем, как стала выглядеть: более раскованно, женственно и сексуально, и неизбежно привлекательно для мужчин. И сейчас мне это совсем не на руку.

– Алекс, – горько протянула я, всхлипнув, – что же ты сделал…

Придаваться дальше невесёлым выводам мне не позволили. Явился один из гориллоподобных охранников и велел мне идти за ним. Я покорно поплелась следом.

В коридоре, как и во всё доме, царил полумрак. Мы спустились по лестнице, миновали большой, уже знакомый мне холл, свернули налево от входной двери, что так неудачно предоставила мне выход на улицу, оказались в гостиной с диванами и большими креслами, прошли по галереи. Окна помещений были плотно завешаны тяжелыми шторами, не пропускавшими ни единого пятнышка света снаружи. Лишь кое-где на стенах тускло мерцали лампочки светильников в форме старинных канделябров. Разглядеть что-либо по сторонам мне почти не удавалось. Наконец мы остановились перед массивной деревянной дверью и охранник, постучав, толкнул её и пропустил меня вовнутрь.

Здесь было немного светлее, чем в других помещениях. Свет падал от яркого пламени в камине, расположенном в стене сбоку от двери. Прямо напротив входа, за большим письменным столом сидел мой новый знакомый. Он поднялся навстречу мне, и жестом указал на одно из кресел около камина. Я подчинилась, подошла и села, напряженно не спуская с нег глаз. Он вышел из-за стола. Из графина на столике наполнил два бокала и протянул один мне:

– Давай знакомиться. Меня зовут Райден.

Он пригубил из своего бокала и жестом предложил мне меня сделать то же самое. Почему нет? Я поднесла бокал и глотнула. Вино, а это оказалось красное вино, было на удивление очень приятным и крепким.

Ласковый свет камина, тихое потрескивание дров, уютная мягкость кресла, вкусное вино, вся обстановка располагала к приятному вечеру в хорошей компании. Но мне было не до романтики. Я поглядывала на этого мужчину, который не спеша потягивал из своего бокала и, едва уловимо усмехаясь, смотрел на меня. Я ощущала исходившую от этого человека какую-то жёсткость, скорее даже жестокость.

Райден допил вино, поставил бокал, забрал мой, взял пальцами за подбородок. Я мотнула головой, освобождаясь от этих настойчивых прикосновений.

– Ну не надо так, я ведь хочу по-хорошему.

– Что, по-хорошему? – сдавленно спросила я.

– Ты ведь умная девочка, ты понимаешь, что теперь принадлежишь мне, я не хочу, чтобы мы ссорились…

Какой-то необъяснимый для меня самой внутренний протест заставил вдруг пробудиться во мне чувство собственного достоинства, и, потеряв осторожность выкрикнуть:

– То, что вы похитили меня и силой привезли сюда, ещё не значит, что я принадлежу вам!

– Ты так считаешь?

Он, принял насмешливо – серьёзный вид, потёр подбородок, театрально задумался.

– Да, наверное, ты права… Надо что-то другое…

Он поднялся, а я напряглась, язык мой – враг мой. Зачем провоцировать его? Но было поздно сожалеть.

– Кажется, я знаю, как это исправить, – он щелкнул пальцами и крикнул, – Олен!

На крик хозяина моментально появился мой провожатый.

– Подержи-ка нашу гостью покрепче!

Я не успела дёрнутся, как сила медведя вдавила меня в кресло, не давая ни по шевелиться ни вздохнуть. Внутри меня всё похолодело. Райден тем временем снял с пальца левой руки довольно массивный перстень, полюбовался им с минуту, повертев перед своим лицом, подошёл к камину. Там он взял каминные щипцы, приладил к ним перстень и, проверив, надёжно ли он закреплён, сунул в камин, в горящую золу. Подержал там, достал, рассматривая, покачал головой и сунул обратно. Я, удерживаемая могучими руками Олена, молча, следила за его действиями. Холод ужасного предчувствия пробежал по моей спине. Я непроизвольно дёрнулась, пытаясь освободиться, но тщетно. Я не в полной мере понимала, что Райден собирается сделать, пока он не достал перстень из огня, и я не увидела раскаленный добела металл прямо перед своим лицом, воздух вокруг чуть подрагивал от жара. Я опять дернулась, всхлипнув, но железная хватка не дала мне вырваться.

– Тише, тише, не надо вырываться, а то выйдет не аккуратно, – с садистским удовольствием растягивая слова, произнёс Райден. – Теперь никто не скажет, что ты не принадлежишь мне.

И быстрым точным движение твёрдой руки он приложил это своеобразное клеймо к моему обнажённому левому плечу. Я закричала. Жуткая боль пронзила меня до самого сердца и от этой невыносимой боли и запаха горелой плоти, моей плоти, я потеряла сознание.

***

Я открыла глаза и обвела комнату блуждающим взглядом. Это была «моя» комната в доме Райдена. Руки мои были связаны над головой и привязаны у изголовья кровати. Плечо ужасно болело, боль сконцентрировалась в левой руке. Я скосила глаза, место ожога было аккуратно перебинтовано.

Я лежала на животе, любое движение заставляло боль распространяться по всему телу.

За не зашторенным в первый раз за всё моё пребывание здесь окном, опустилась серость, предвещая наступление ночи. Значит, прошло как минимум не менее суток со времени моего «свидания». Я услышала, как отварилась дверь. Вошёл Райден. Он присел рядом со мной на кровати, провёл рукой по голове, запустив пальцы в волосы. Желания и возможности сопротивляться ему сейчас, у меня не было совершенно, и я замерла под его прикосновениями. Затаив дыхание, ждала, что он станет делать дальше. Его рука тем временем скользнула по моему плечу. Он аккуратно снял повязку, насколько секунд полюбовавшись, и удовлетворённо хмыкнул:

– Не плохо получилось! Жаль ты не можешь пока, как следует разглядеть, тебе понравится.

Он погладил меня по затылку, и его рука прошлась вниз по шее, спине, по ягодицам. Перед тем как уложить меня в пастель и связать, кто-то позаботился снять с меня прекрасное вечернее платье, и сейчас я лежала в одних лишь трусиках, чуть прикрытая простынёй. Я закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, сдерживаясь всеми силами, чтобы не начать вырываться. Его рука остановилась, замерла на несколько секунд, и он оставил меня, заботливо натянув простыню на спину, стараясь не касаться больного плеча. Затем он наклонился и, почти касаясь губами моего уха, прошептал: