Шрифт:
– Всё для тебя, – горько ухмыльнулся Эрган.
– Да не боись, сейчас вернём в строй этого ворчуна, – подбодрила я атона. – Ещё пожалеешь потом не раз.
Я инстинктивно прижала руки к ране в груди Кегана, чтобы почувствовать замедляющееся биение жизни. И как только оно прекратилось, направила всю мощь, оставшейся магии, запуская биение жизни снова.
Кеган открыл глаза и захрипел, поднимая голову. Руками потянулся к ране, которую я сейчас исцеляла у него на глазах. Он схватился за мои руки, не зная что делать, то ли оттолкнуть, то ли схватить и не отпускать. Он выбрал второе и вцепился в меня как Пикси в минуты страха.
– Всё хорошо, Кеган, – погладила я его по голове, как ребёнка, успокаивая. – Мы тебя убили и воскресили, – подбодрила я его.
– Больше никогда так не делай, – расслабленно откидывая голову и хмельно улыбаясь, сказал Кеган.
– Ого. Кегана подменили, вместо ворчуна нам подкинули весельчака. Видел, Эрган?
Кеган рассмеялся и, обнимая, притянул меня, повалив к себе на грудь.
– Иди сюда.
Второй рукой он повалил и Эргана. И мы так и лежали втроём в обнимку в куче мала, измазанные в грязи и крови, истерично смеясь и хохоча. А потом я разрыдалась. Специально. Чтобы успокаивая меня, все скинули нервное напряжение.
На наш смех и мои рыдания сбежались остальные и присоединились к нашей куче, радуясь за товарища и благодаря меня.
– Прости меня, фея. Благодарю за спасение. Я обязан тебе жизнью, – отыскав меня, наедине сказал Кеган.
Я кивнула, принимая.
– Извинения принимаю. Но ты мне ничем не обязан. Это моё предназначение.
– Тебе правда нравится быть феей жизни и света? – серьёзно спросил Кеган.
– Да, – честно ответила я. – Я была феей даже там, дома, в своём мире. Только сил таких как здесь, у меня не было.
– Хорошо. Я буду на твоей стороне, что бы не случилось, – сказал Кеган.
Глава 6
А вскоре четрыстор Радонар сам пришёл за мной.
Он появился неожиданно. Мы расслаблялись на привале после очередной встречи с нежитью, с которой мы теперь встречались по несколько раз на дню. Я уже почти на равных участвовала в бою, правда, больше отпугивала, чем убивала. Всё-таки убивать и ранить живых существ было нелегко. Даже если я злилась за нападение, какая-то часть души всё равно их жалела.
И вот он появился с краю поляны и направился к нам. Мои спутники вскочили и выхватили оружие. Все напряжённо смотрели на приближающегося четрыстора. Смотрела во все глаза и я.
Его внешность была одновременно притягательна и вызывала отвращение. Так смотришь иной раз на нечто отвратительное, но не можешь отвести взгляд. Бледная, почти серая кожа, под которой просвечивали тёмные рисунки вен. Длинный мясистый нос, мясистый рот с полными тёмно-бордовыми, почти коричневыми губами, чёрные полудлинные волосы, спадавшие на глаза. Которые были самым притягательным на лице. Абсолютно чёрные, почти без белка. При этом такие живые, словно в этой тёмной клетке заперты все эмоции мятежного духа, желающего вырваться на свободу.
И это притягивало, хотелось рассматривать и поймать ускользающие яркие ощущения при взгляде на него. Всё какое-то неправильное, не так слепленное горе-скульптором, который в этот момент либо отвлёкся на что-то другое, либо ваял в невменяемом состоянии. Но при этом всё это неправильное ожило чем-то ярким, беспокойным, необузданным. И эта жизнь, запертая внутри уродского, манила к себе как огонь мотылька.
– Ну как, нравлюсь? – обратился ко мне с вопросом четрыстор. Не было в его вопросе кокетства и сарказма, чисто вопрос.
Поэтому я ответила так же. Не хватало мне ещё зла во плоти во врагах.
– Притягательны до ужаса. Или ужасно притягательны.
Толстые губы растянулись в ухмылке.
– Что тебе надо, Радонар? – невежливо спросил Эрган.
– Вообще-то для тебя я достопочтенный Радонар. Забываешься, нижний.
– Ты перестал быть достопочтенным, с тех пор как решился ввязаться в дела нашего уровня и принять чью-то сторону.
– Не надо было влезать в мои дела, Эрган. Вы разорвали мою сделку с Кумайи.
– Это сделала я, – влезла я.
– Да, я уже понял. И теперь считаю тебя своей должницей.
– Что с ней случилось? – спросила я.
– А что бы ты хотела? Чтобы она исцелилась в своей ненависти или ненависть поглотила её душу?
Радонар склонил голову и смотрел проницательным взглядом, словно желая влезть в душу. Я снова поймала себя на том, что мне трудно отвести взгляд от его.
– Чтобы исцелилась.
– Я оставлю тебя в неведении. Важно лишь то, что я лишился своего дэвра. И посчитал это вмешательством в свои дела. Ты готова занять место Кумайи, фея?