— Не надо, Кать, я так устала от всего.

— Ничего, ты у нас женщина сильная. — Катя уже накладывала полоску стягивающего пластыря на кожу. — Швы можно не накладывать, рана не широкая, хотя кровит здорово. Надо будет холод приложить. А теперь вставай, поехали.

— Катя!

— Ира!

Булавина схватила ключи, накинула куртку прямо на домашний костюм и обняла Ирину:

— Завтра останешься у меня. Семёна Марковича я беру на себя. Потом позвоню Анюте с Игорем, мы что-нибудь придумаем. Вот увидишь, всё будет хорошо. А этого мерзавца ты из своей жизни выкинешь. И как можно быстрее, документы на развод нужно подать в ближайшие дни. И квартиру вернуть! А теперь посмотри на меня и поехали.

***

— Ань, я еле уговорила её поехать в травмпункт. — Катя сидела на кухне и тихо говорила в телефонную трубку, стараясь не разбудить уснувшую Ирину. — Она истощена психически и морально полностью. Хорошо, что там Димка с соседнего потока дежурил, помнишь его? Здоровый такой, ещё волосы ёжиком стриг. Он даже противостолбнячный анатоксин заставил сделать — у неё рана на груди глубокая. Пойди узнай, что в той рюмке было и кто из неё пил. Я завтра её успокоительным накачаю, на работу не пущу, пусть меня Лившиц убивает, но куда ей такой красивой на глаза пациентам показываться?

— Всё верно, — тихо ответила Анна и глубоко вздохнула. — Кто бы подумать мог, что так всё закончится? Кать, а что теперь делать? Ей самой там показываться нельзя, а квартира?

— Надо хорошего юриста искать. У вас никого нет на примете? Да такого, чтобы прижал этого гада с его дружками к ногтю, чтобы рыпнуться боялись! А ты чего шепчешь? Мы Инну твою не разбудили?

— Не-а, — Шанина улыбнулась, — её теперь можно разбудить только утром запахом какао. Или папиным голосом, но папа у нас сегодня на сутках. О, а вот и папа на проводе! Катюнь, я тебе минут через двадцать перезвоню, ты ещё не ложишься?

— Да сна ни в одном глазу, я пока в сети пороюсь, в Кургане «Илизаровские чтения» прошли. Так что звони.

Через двадцать минут Анна Шанина радостно объявила, что юрист есть, и такой, что точно к ногтю прижмёт этот ящик деревянный. Рому Аня, так сказать, никогда «не праздновала», трансформировав его фамилию Коробок в «деревянный ящик». При этом добавляла, что если по ящику стучать, то хоть какой-то звук будет, а вот голова Коробка никаких звуков не издавала.

— Так что завтра мой Шанин созвонится с этим Виктором, и мы решим, когда им с Иринкой встретиться. Надо заканчивать этот бесславный период её жизни.

Катя, услыхав последнюю фразу, вздрогнула. Именно такими словами охарактеризовала и её жизнь Марина Юрьевна Астахова, когда советовала Кате что-то изменить в её настоящем.

— Ань, а он, этот юрист, он кто?

— Игорь сказал, что когда-то прооперировал его. Вроде бы проникающее ранение брюха было. Но вишь ты — живой!

— Так и я жива только благодаря твоему Игорю.

— Знаю, Катюнь, помню, — глубоко вздохнула Анна. — Ладно, девчонки, спать пора. Всё остальное завтра.

Наши дни. Ирина

Ирина открыла глаза и прислушалась к тишине. Какое это блаженство — проснуться и осознать, что вокруг тишина… И даже ноющая головная боль не смогла испортить ей настроение. А ещё она вдруг поняла, что впервые за несколько месяцев, а может быть и лет, она выспалась и отдохнула.

Она медленно подняла руки, закинула их за голову и потянулась. В груди что-то кольнуло, и Ира вспомнила о порезе. Затем ощупала висок, аккуратно прикоснулась к глазу и улыбнулась. И пусть она сейчас была не дома, пусть ноет голова и дёргает веко, но она жива и практически не пострадала. И спасибо Кате за то, что вчера настояла на поездке в травмпункт. Теперь осталось начать бракоразводный процесс и выкинуть всю грязь из жизни и из судьбы. Но пока… Она свернулась калачиком и укрылась с головой. Да, слабость. Но так хочется ещё немного просто насладиться тишиной, покоем. И полным отсутствием страха, что не отпускал её ни дома, ни на работе. За окном послышались детские голоса, где-то далеко звенела сирена, шумели автомобили. И эти привычные городские звуки успокаивали и обещали что-то хорошее.

Ира облегчённо выдохнула, и вдруг в этой тишине раздался громкий звонок мобильного телефона. Она медленно поднялась и в панике уставилась на вибрирующий гаджет. Но тут включился автоответчик, и Ира зажала себе рот ладошками, чтобы не рассмеяться.

— Ирка, я, конечно, извиняюсь, но сколько раз я тебе говорил, что делать всё надо сразу основательно и качественно, а то потом хером не выпьешь и яйцами не дохлопаешь! И не рассказывай мне, что я пацан с хулиганскими замашками. — Голос профессора Лившица гремел в тишине Катиной квартиры, а Ира слушала его со счастливыми слезами на глазах. — Мне Катерина всё рассказала. И я имею тебе сказать, что сегодня я буду пить всё, что начинается на букву «ш». Шампанское, шамогон, шпирт и шональют! Потому что, кажется, твои мозги обрели своё первоначально природой заложенное место! И хватит ржать! Я же тебя давно знаю.

— Семён Маркович, — Ира схватила трубку и всхлипнула. — Я так рада вас слышать! Я… я так рада…

— Ну, ну, тихо! Значит так. Слушай сюда. До конца недели чтобы я тебя не видел, понятно? Синяки постарайся убрать. Только народными средствами! Попробуй алоэ приложить, картошку сырую или уксус с водкой. Хотя водку лучше внутрь. Говорят, от душевных ран самое оно. Но всё-таки следи за головой. Ты же не клоун с улицы, а классный нейрохирург. Но там Катерина рядом, так что я за тебя спокоен. И ещё. Ирка, тебе адвокат нужен? Могу поискать среди своих.