Она встрепенулась, резко повернулась, оказавшись очень близко к нему и, глядя на него снизу вверх, быстро заговорила:

— Нет, пожалуйста, сегодня же выходной, все тоже отдыхают… — Она говорила всё тише, опуская глаза, смущаясь от своего порыва.

— И всё ты помнишь, а я уже стал забывать, старый, наверное…

— Нет! — вскрикнула Даша, слишком поздно поняв, что Платов шутит. — Ой, а я не помню, как мы здесь оказались.

— Правда не помнишь? Не может быть. А мне казалось, что ты меня звала этой ночью… — шептал Виктор, постепенно нависая над Дашей и целуя её шею. — Мне даже показалось, что ты хотела бы, чтобы я тебя целовал, обнимал, вот так… Или я ошибся, Даш? А может быть, ты хотела другого?

Даша чувствовала, как его рука погладила её по животу и сместилась вверх, легко накрывая грудь.

— Скажи мне, девочка моя, я ошибся или ты тоже хотела этого?

— Тоже… тоже… хотела…

Он помнил её рассказ о Косоротове, что пытался унизить её в присутствии Ольги, а та стояла и усмехалась, но остановиться уже не мог. Он целовал её, прижимая своим весом к постели, не давая пошевелиться. Его руки гладили и сжимали девичью грудь через одежду. Он медленно покачивался на ней, давая время и возможность принять его, согласиться и разрешить ему. Всё и навсегда. И Даша сдалась, подняла руки и обняла его, прижимая к себе, пока ещё несмело отвечая на поцелуи, подчиняясь его рукам.

Виктор потянул её курточку вверх и отбросил куда-то в сторону, не отрывая взгляда от открывшегося нежного тела. Опустил руки, сдавив тонкие ребра, наклонил голову, подул на соски. Нежная кожа покрылась мурашками, а тело задрожало. Он целовал, ласкал языком, легонько прикусывал и посасывал эти маленькие соски, удерживая своё тело на весу и чувствуя, как согнулась одна стройная ножка в колене, позволив Виктору оказаться совсем близко к ней. Он немного пошевелил бедрами, раздвигая её ноги в стороны, и наконец опустился, ощущая всё тонкое тело, прижатое к нему и дрожащее. Он завел руки под неё и резко сильно сдавил, прижимая девушку к себе и не давая вздохнуть, продолжая лихорадочно целовать губы, прикрытые глаза, потом опять завладел её губами и вдруг остановился. И медленно, очень медленно провел языком по губам, заставляя открыть рот. Даша глубоко вдохнула, и Виктор почувствовал, как твердые соски прижались к нему. Его мечта слегка раскрыла губы и полностью расслабилась. Платов исступленно целовал её, стягивая остатки одежды с неё и с себя, стараясь не отрываться от любимой ни на мгновенье. Ему казалось, что отпусти он её — и она исчезнет, убежит, пожалеет о том, что разрешила, что позволила! Но она была здесь, с ним, мягкая, податливая, немного смущённая, но горячая и раскованная. Сквозь туман в голове она услыхала его прерывистый шёпот:

— Посмотри на меня, Даша… прости меня, девочка, прости…

И девичье тело изогнулось от боли, она сдавленно вскрикнула, но она уже была с ним, для него. Виктор замер, глубоко и часто дыша, потом поднял голову и опять прошептал:

— Прости, Даш, прости, но я не могу…

Сначала медленно, поверхностно, сдерживая себя, он двигался, погружаясь в так давно желанное тело. Она не отвечала, но и не отталкивала его. И вдруг громко застонала, откинув голову назад и плавно поведя бёдрами. И он понял, что она с ним! Даша тихо стонала, принимая его резкие движения, но потом громко позвала его по имени и с силой провела ноготками по плечам, глубоко и рвано дыша, и попросила:

— Да, Витенька, пожалуйста…

Даша впервые назвала его по имени за всё это утро, и назвала Витенькой; она извивалась, стараясь оттолкнуть его, и тут же поднимала ножки, чтобы принять его глубже; царапала спину и плечи, дрожа всем телом, прижимая его к себе; потом вдруг замерла и задрожала крупно, исторгая из себя стон, переходящий в крик, сглатывая слёзы и разбрасывая руки в стороны. Виктор смотрел на неё, не останавливаясь и ощущая приближение блаженного взрыва. Он сгрёб свою Дашу в охапку, рыча и впиваясь открытым ртом ей в шею, прикусив кожу, рывками освобождая своё желание.

Они лежали под одеялом, Виктор прижал Дашу спиной к себе и медленно гладил мягкий животик, старясь хоть так стереть из её памяти воспоминание о боли. Она не произнесла ни единого слова с тех пор, как он освободил её тело и повернул на бок. Виктор боялся, что это утро так и останется единственным в его жизни. Даша пошевелилась и перетянула его руку с живота к своему лицу, поцеловала ладонь и положила себе под щёку.

Платов еле слышно выдохнул и легко начал целовать её плечи, шею, худенькую спинку. Потом повернул любимую к себе и посмотрел в глаза.

— Почему ты молчишь, Даш? Ты жалеешь?

— Нет, у меня просто нет сил что-то говорить…

Виктор улыбнулся и потёрся носом о её ключицу.

— Даш, я… я хочу, чтобы ты знала. Я очень хочу, чтобы ты осталась со мной. Я не смогу отпустить тебя или отдать кому-то другому. Поверь, я ничего не требую, я только прошу, чтобы ты была со мной.

Даша улыбнулась, закрыла глаза и кивнула.

— Я подумаю…

— Что?

— Я подумаю…

Виктор смотрел ей в лицо, пытаясь поймать хоть какие-то эмоции, но она спокойно лежала с закрытыми глазами, упираясь щекой в его плечо.

— Даш…

— М-м-м…

— Дашуль, ты о чём?

— О том.

Платов не понимал, что она хочет сказать. Вдруг Даша открыла глаза и спросила:

— Почему ты не сказал мне этого раньше? Не показал ещё там, в парикмахерской, когда приходил, что я тебя хоть чуточку интересую, почему? Я ведь…

— Не знаю, наверное, боялся. Ты же совсем девочка, Даша, а я взрослый мужик, у которого за плечами столько всего… Но сейчас у меня появилась надежда… И я хотел бы, чтобы ты была со мной.