Следующий день начался с привычной рутины. Это был день отдыха для Лии и Тома. Закончив утреннюю обязательную тренировку, они отправились на переговоры с отцами, чтобы обсудить план вербовки девушек. Они встретили отца Бернарда, который специально ожидал Лию в зале, в стене которого была дверь, ведущая в женский корпус.

— Для общей безопасности пройдёт только Лия. Она сама перейдёт через коридор, за которым договорится с матерями и заберёт с собой кого считает нужным. Матерям мы дали все необходимые указания, главное, чтобы никто не видел тебя, Том.

— Почему меня? — удивился Томас.

— Не только тебя, но и любого другого мужчину. Кто знает, как эти чувствительные создания поведут себя, и, какие мысли появятся в их светлых и девственных умах, стоит им увидеть что-то за пределами из невинного мира. Чтобы избежать смуты, мы должны оставить детали нашей жизни в секрете.

Услышав это, Том притих. Он прекрасно понимал, о чём идёт речь. Он хотел бы максимально легко провести все необходимые приготовления, но никак не собирался расставаться с Лией. Кайл мог подстроить любую уловку для того, чтобы подобраться поближе к своей цели, но отца он не смог бы впутать в собственный план, если только это изначально не был план тех, кто стоит выше него самого.

Девушка скрылась за большой железной дверью. Предварительно перед уходом она разулась и оставила обувь у входа. Томас мельком увидел длинный коридор, пол которого был усеян огромным количеством различных тряпок. Весь этот пол просаживался под весом девушки, создавая картину того, что она утопает в ткани. Это было настолько завораживающее и гипнотизирующее зрелище, что ноги юноши невольно пошатнулись. Его мозг создал приятный и реалистичный образ, в котором он сам ступает по столь мягкому покрытию, что утопает в нём.

Лии уже не было несколько минут. Потом прошел ещё один десяток. Томаса начали поглощать сомнения во всей проводимой операции. Он озирался на каждый шорох, пролетающий за его спиной. Семя напряжения, страха — то самое семя, что было вложено ещё Кайлом давало свои плоды. «Может, это всё часть хитрого плана, чтобы убить мою бдительность?», «Давно сюда пришли другие люди?», — разного рода мысли грызли юношу. Он смотрел на всех присутствующих. Зал был даже на четверть не так заполнен, как в «ночь продолжения». Происходящее представление привлекло внимание только нескольких человек, кто не привык и не устал от того, что теперь среди них живёт женщина. Ко всему этому само настроение всех окружающих медленно начало меняться.

С тяжёлым скрипом открылся коридор с тряпками на полу. Медленными шагами из него вышли две незнакомые Томасу девушки. Они шли в сопровождении с Лией. Босыми ногами они ступали по светло-серому полу, но потом перешли на чисто чёрный. После их шагов оставались чистые следы. Эта встреча успокоила Томаса. Он был рад, что Лия вернулась. Радость и страх об осознании дальнейшего будущего боролись в его груди. Вся эта картина вдохновляла его. Мир вокруг Тома и его друзей готовится к переменам, и ему суждено измениться. Ничто это не остановит. Новоприбывших девушек пожирали голодные глаза зевак, под беззвучный для всех аккомпанемент быстрого биения сердца Томаса.

Пришедшие из женского корпуса девушки шли вместе, крепко держа друг друга за руки. Новоприбывшие смотрели в пол, наблюдая за черной, непривычной и въевшейся в пол грязью, что была практически везде. Они не поднимали свой взгляд, их провожатая строжайше запретила смотреть по сторонам, для их же блага. Лия была словно матерью, что вела своих дочерей в безопасное и тихое место. Опыта у неё почти никакого не было. У неё теперь никогда не будет опыта матери. Она выбрала для себя другой путь, другую жизнь. Жизнь, которую она хотела бы подарить Дарье и другим, кто хотел бы жить по-настоящему. «Мы живём изо дня в день, опасаясь за себя и других, ощущая холодное дуновение ветра на своей шее. Мы каждое мгновение что-то чувствуем: боль, страх, радость или горечь. Так, мы понимаем, что по-прежнему существуем, а не находимся в безликом забвении», — так говорил Томас, когда перед сном он ощущал вдохновение на философские темы.

В этих загадочных словах и сложном для анализа контексте, Лия видела более яркую и свободную жизнь, нежели то, что происходило в её родном корпусе. Она понимала всю опасность и риск такой жизни, понимала, что в её старом доме никому ничего не угрожает, ни голод, ни смерть. Только Дарья была другой. Она отличалась от остальных девочек, из-за чего к ней зачастую было приковано лишнее негативное внимание, которое за собой несло только ненависть. Этот ребёнок мучился бы следующие пять лет в жестоких и недружелюбных условиях, где у неё никогда бы не было замены Лии.

Вернувшись в родные коридоры и помещения, Лия рассказала Дарье всё, что ей нужно было знать, что ей нужно будет ждать. Вслед за ними пошла и ещё одна девушка, которую Лия почти не знала, но увидела в её глазах огонь решимости, и согласилась на её кандидатуру. Кристэн была довольно общительной всё время, что попадалась на глаза Лии, она даже не понимала, почему та хочет покинуть безопасные стены. Она была на год старше Лии. Она знала, что её старая жизнь будет продолжаться, пока она не состарится. В словах Лии она услышала много чего волнительного и необычного, что точно никогда бы не ощутила в монотонности женского корпуса. Теперь и Кристэн выбрала для себя другую жизнь.