– А еще послушаем рекомендации будущего врача, – усмехнулась Алиса и кивнула головой в сторону Виктории, севшей на один из стульев у стола.

– Обязательно послушаем, – кивнула профессорша и нажала кнопку на селекторе. – Зоя, зайдите.

В кабинет вошла молоденькая медсестричка и благоговейно уставилась на главврача.

– Проводите девушку в лабораторию, пусть сделают все развернутые анализы.

Когда медсестра и Тая ушли, Виктория, глядя в глаза Инне Валерьевны, сказала то, что почувствовала несколько минут назад:

– Я хочу быть врачом, хочу лечить людей, в частности детей…

– Они всегда слушаются взрослых, – хмыкнула Алиса, устраиваясь в одном из кресел у окна, но Вика не удостоила сестру ответом.

– Спасибо вам, Инна Валерьевна, что уделили нам время! Я, наконец то, все поняла для себя, и приняла решение.

Виктория встала, попрощалась и пошла к двери, на ходу предупредив сестру, что будет ждать их в машине.

Все время пока брали анализы, Тая сомневалась – стоит ли откровенничать с посторонним человеком, а когда вернулась в кабинет профессорши, присела на стул у стола и заплакала.

Вскочив с кресла, Алиса поспешила ее успокоить, но Инна Валерьевна строгим взглядом усадила ее на место.

– Ей надо выплакаться, а потом рассказать все, что с ней случилось, – пояснила она, протянула Тае бумажные салфетки и, откинувшись на спинку кресла, сложила руки на груди, ожидая конца «слезной паузы».

И она оказалась права, скоро слезы Таи иссякли и она, всхлипнув последний раз, стала рассказывать о своей жизни.

– Сколько я себя помню, я всегда сидела на каких-то диетах, мама отнимала у меня еду, отец, в тайне от нее, еду подсовывал. Я была голодная и злая, и наверно поэтому держалась в первых рядах нашей спортивной команды. Лучшим моим достижением стала победа на чемпионате Москвы – мне светила сборная страны, но случилось несчастье: мама и папа погибли в автомобильной аварии – водитель автобуса уснул за рулем и, вылетев на встречную полосу, столкнулся с автомобилем родителей. Близких родственников у меня почему-то не оказалось, меня определили в детский дом и со спортивной карьерой было покончено. Прожив там почти год, я стала набирать вес – отсутствие диеты и резкий гормональный всплеск из-за стресса, стала вытягиваться ввысь и в ширь, мечта о гимнастике умерла окончательно… Меня взяла под опеку дальняя родственница и со всей семьей переехала в нашу… в мою квартиру, места в которой мне не нашлось. Но это было намного лучше, чем детский дом – я училась в своей школе, жила в своей квартире и получала деньги за «потерю кормильцев». Деньги, конечно же, забирала тетка, но кормила она меня сносно и даже покупала одежду. После девятого класса она посчитала, что я выросла и отправила меня работать – утром я все-таки умудрялась ходить в школу, а после обеда работала. Утаивала от нее часть зарплаты и покупала что-нибудь для себя. Хозяин магазина обратил на меня внимание и стал делать подарочки, угощать вкусными вещами и пирожными. Все продавщицы мне стали завидовать, а бухгалтерша аж позеленела от злости: хотела свою дочку за него замуж пристроить… Мне, конечно, было лестно мужское внимание, хотя он был старше меня в два раза. В общем, он предложил мне жить у него, в отдельной комнате, на всем готовом… и я согласилась. Как он договорился с опекуншей я не знаю, но целый год я жила у него: училась в школе, работала в магазине и помогала его тетушке управляться с домом. Потом он попросил выйти за него замуж, я согласилась, и мы стали жить, как муж и жена и готовились к свадьбе – он мне кольцо подарил и свадебное платье купил… Но он поехал в Москву и пропал. Потом нашли его машину в реке подо льдом, но вытаскивать не спешили – лед был уже тонкий – все ждали, когда лед сойдет… Потом вытащили – тетка его опознала. Меня не позвали – я же никто – пожениться мы так и не успели. Я уйти хотела, но куда… Так и жила у них – работала и по дому помогала, а потом через три месяца после его смерти поняла, что беременна – пошли с его теткой ко врачу, а срок всего четыре недели… Должно быть двенадцать недель… но как так получилось – не знаю. Ни с кем я не спала и уверена, что этот ребенок от Мурата, но никто мне не поверил: опекунша в дом не пустила с приблудышем, а тетушка Мурата и его братья решили меня с крыши скинуть или с лестницы столкнуть… Вот я и сбежала от них. И что теперь делать не знаю: у меня нет ни дома, ни денег… Что я могу дать этому ребенку, когда я о себе самой позаботиться не могу!

Инна Валерьевна молчала, не зная, что посоветовать девушке.

Странную «концовку» рассказа она тут же логически для себя объяснила: девушку могли изнасиловать (два взрослых мужика в доме), а мозг блокировал это ужасное событие или ее напоили снотворным и изнасиловали, но она не помнит это событие, а прибывает в полной уверенности, что отец ее ребенка погибший мужчина, хотя физически он сделать этого не мог.

Если Инна Валерьевна спокойно раздумывала, подыскивая объяснения столь странной «проблеме» несовершеннолетней девушки, то Алиса скрывать и сдерживать свои эмоции не могла.

– Класс! Вот это история! – подскочила она в кресле и, сорвавшись с места, подбежала к письменному столу. – Как раз для моей игры «Верю! Не верю!». Никто не поверит! Сто процентов! Денег соберем для тебя целую кучу! Радуйся!

– Алиса! – пытаясь поумерить эмоции гостьи, Инна Валерьевна покачала головой и глазами показала на кресло. – Не мешай, пожалуйста.

Нехотя, Алиса подчинилась и вернулась в кресло, но сидеть спокойно она уже не могла – крутилась, вертела головой и похлопывала руками по ногам от нетерпения.

– Специфика работы гинеколога-акушера мне не знакома, только в общих чертах, и дать вам профессиональный совет и объяснение вашего случая я не могу. К тому же надо пройти полное обследование: УЗИ, мазки, соскоб… все, что делают в таких случаях…

В дверь кабинета постучали, и вошла медсестра с анализами Таи. Она протянула профессорше направления и вышла из кабинета.

Бегло просмотрев листочки, Инна Валерьевна нахмурилась.

– Анализы ваши… прямо скажем – не очень хорошие. Везде повышен белок… У вас полис и карта есть?

– Да.

– Тогда сделаем так… Я проконсультируюсь по поводу ваших анализов и попробую договориться о вашем приеме у гинеколога-акушера…

Тая согласно покивала головой.

Инна Валерьевна повернулась в кресле, набрала нужный номер и заговорила в полголоса, обрисовывая ситуацию.

Алиса же снова вскочила с кресла и подошла к своей «подопечной», до нее постепенно стали доходить сомнения девушки относительно ребенка.

– Я что-то не поняла… Ты чего, ребенка уже не хочешь? Или боишься, что не справишься, когда он родиться?

– Я не знаю… – прошептала Тая. – Не знаю, что делать…

– А ребенка то ты оставишь? Или нет… – с замиранием сердца уточнила Алиса.

– Не знаю…

Тая наклонила голову и закрыла лицо руками.

Побледнев, Алиса смотрела на нее широко открытыми, испуганными глазами и не знала, как реагировать на столь двусмысленное заявление.

По большому счету ей должно было быть все равно: есть ребенок у Таис или нет – она просто помогала незнакомой несовершеннолетней девушке, попавшей в затруднительное положение. Ребенок еще больше усложнял ее и без того незавидное положение, но помогать этой девушке «избавляться» от этого ненужного никому ребенка Алисе явно не хотелось.