Шрифт:
Айшат, будучи девчонкой, представляла этот день совершенно по-другому.
Вспомнилось ей, как она глядела на подарки невесте в день сватовства. И все тебе одной. А свадьба? Волшебство: белое платье, всё внимание тебе, все взоры на тебя, все вокруг носятся с тобой. Свадьба, думалось Айшат через несколько лет брака, одна из самых коварных иллюзий. Грёзы девушек о любви и браке сродни грёзам юнцов о войне, представляющих её полем для подвигов и славы.
Один день красоты и очарованья – а за ним…
Между тем зурна заиграла старинную музыку, и в окружении всех родственников вышли в парный танец мать жениха и, так как отец Зулумхана умер ещё молодым, вместо него, поддержать мать, вышел дядя Зулумхана. Вторыми в этой цепи дуэтов эстафету приняли друг жениха и подруга невесты. Толпа окружала танцующих, встав в круг, хлопала и кидала на танцующих деньги. Завершали дуэты жених и невеста.
Айшат медленно шла по танцевальному кругу. Она видела новые ботинки Зулумхана, танцующих вокруг неё, равнодушные купюры денег, летевшие ей под ноги со всех сторон, и проворные руки тёти Аминат, собиравшей деньги в подол своего платья.
Дядя Зулумхана, ветеран войны, выстрелил несколько раз подряд в воздух, продырявив тент над танцующими. Молодые парни подбрасывали и ловили Зулумхана. Танцы и музыка не умолкали.
Магомед сидел поодаль от выстроившихся в ряд джигитов, но проворная горянка протянула ему палку невесты, и он не мог отказать девушке, хотя танцевать – это было последнее, чего ему хотелось сделать в этот день. Но отказываться не принято. Сделав медленный круг за партнёршей, Магомед ускорился вслед за музыкой. Кулаки его сжимались до боли и расправлялись, растопырив пальцы друг от друга. Закружился в сальто, в одиночном, а не тройном, склонил голову в поклон партнёрше, резко поднял голову вверх, мельком взглянул на жениха с невестой и ушёл скорым шагом со свадьбы.
«Отомстил. Жестоко отомстил мне Зулумхан», – пронеслось в его голове.
Глава 1. Ссора
Горное село Дагестана, расположенное на склоне горы, больше напоминало птичьи гнёзда в скале. Небольшие каменные дома, будто прорастающие из самой горы, где пол одного жильца оказывается крышей другого. Все окна смотрели строго на юг – чтобы комнаты были открыты солнцу.
Дом Зулумхана, против обыкновенного, построили прямо на посевном участке. Сперва такое решение осуждали все сельчане, но потихоньку молодёжь предпочла спуститься к низовьям, где рядом с домом находился участок для огорода.
Во всех сёлах найдётся женщина, которая всё видит, всё слышит и знает изнанку каждого жителя. Такая, к сожалению, жила по соседству с Зулумханом. Она только спускалась с кувшином за водой, как шум из дома Зулумхана привлёк её внимание. Женщина пристально вглядывалась в окна и вслушивалась в звуки семейного скандала, пытаясь угадать, из-за чего ссорятся хозяева. «Опять пьяный пришёл. Не избил бы…» – покачала она головой, не одобряя слышимое и пытаясь в точности запомнить каждое слово, чтобы потом пересказывать с охами и вздохами, приговаривая «вабабай» 6 .
6
Вабабай – традиционное присловье, используемое для передачи смешанного чувства удивления и неодобрения.
– Закрой свой рот и проваливай отсюда, видеть тебя не могу! – слышен крик Зулумхана.
– А зачем ты женился на мне, если любишь другую?! Столько разговоров, как тебе не дали жениться на Марине. И ладно бы одной мне изливал трагедию своей любви, так нет же ! Ты всем подряд это рассказываешь! Как тебя, бедного, родная мать обманула да с любимой разлучила. Ты даже племяннику моему рассказал. А мне каково , тебе плевать! Почему её не похитил и не женился на ней?! Твоего духа только меня мучить хватает?1
– Проваливай отсюда, ведьма – процедил сквозь зубы Зулумхан. – Видеть тебя не могу!
– Никакая ты не жертва! Ты трус. Вот ты кто!!!
–Вон из моего дома!! – рассвирепел Зулумхан и вытолкнул ее из комнаты в коридор.
–Ты мне больше не жена! Не жена ты мне больше – слышишь? Не жена! Убирайся! Вон! Не нужна мне такая жена.
Это было очень серьёзное заявление: у мусульман сказать жене «ты мне больше не жена» – считается разводом. Если сказано три раза, то примирение уже невозможно. Пять долгих лет Айшат терпела пьянки мужа. Кормила и поила его собутыльников, которые вваливались в дом глубокой ночью или под утро. Готовила, убирала, терпела побои. Повод он всегда находил: не так отвечала на его вопросы, не так посмотрела, молчала, не так накрыла стол для его друзей. Поводом могло послужить даже то, что Айшат отказывалась просить денег у родителей, у его матери или у соседей, когда дома не было водки и продуктов для богатого застолья.
От слов Зулумхана вниз, по позвоночнику Айшат словно спустился маленький кусочек льда. Это означало, что всё, конец. Эта жизнь закончилась: закончился ад замужней женщины… И начинался ад разведённой. Женщина обернулась и увидела испуганного мальчика, прижавшегося к стене и плачущего от ужаса и непонимания происходящего. Она схватила его за руку и, задыхаясь, проговорила:
– Идём, ноги моей больше в этом доме не будет!
Они шли быстро. Саид практически бежал, боясь отстать от матери. Она же, казалось, не видела вокруг ничего и никого. Её глаза, полные боли, обиды и осознания, что семью вернуть уже нельзя, как будто закрыли каменные пластины, за которые не проникал ни один луч света.