Что у нас накопилось на это утро? «Нас» потому, что серого хвостатого друга посчитал. Вот скажи-ка, кот, не лежи без дела… Но кот не отвечает, лежит, прижавшись, греет ногу, тихо урчит, прикрыв глаза. Поэтому думать самому приходится, как это ни кажется сложным.

… в больнице нет никого из персонала…

… на улице беспорядки и стрельба…

… «странные» люди едят других людей, «нормальных»…

… другие люди бьют «странных» людей, и даже стреляют…

… если «странные» люди причинят вред другим людям, и те тоже превращаются в таких же «странных»…

Точно не сошел с ума? Но вот они, записи в новеньком ежедневнике, уже не одна страница наблюдений из окна палаты. Сумасшедшие не могут писать, или у каждого по-разному проявляется?

С последним выводом согласился бы с большей радостью, чем с остальными. Поскольку делать нечего, попытался вспомнить хоть любые предпосылки для такого невозможного происшествия. Много чего происходило за минувший год, выборы парламентские, выборы президентские, смена руководства, по крайней мере, в нашей области. Ставшая рутинной война на Кавказе затихла. Правда, теракты происходили, но года два уже тихо. Впрочем, вряд ли какой террорист такое сотворит. Ведь сам изобретатель этой отравы рискует в каждый момент стать «психом», мёртвым «психом». Надо привыкать называть живых мертвецов не психами. Психические больные по сравнению с ними милые добрые люди, даже если реальные людоеды.

Но на что тогда думать? Снова стал вспоминать, теперь, что же предсказатели обещали на этот год? Вроде сектанты в глуши ждут в конце весны приход конца света, а пока спрятались в горе, в землянках. Еще метеорит, что летом в Землю врежется. И большой адронный коллайдер, мол, запустят его, и все, приехали, Земля или развалится, или сойдет с орбиты… Только о появлении ненормальных, которые жрут людей, никто ничего не говорил. И не вампиры это, нет, те людей берегут и только кровь у них пьют, если верить легендам…

Может, все-таки, диверсия? На западе очередной кризис начинается, в прошлом году наш президент в Мюнхене задвинул такую речь, что на Западе могли решиться на любую подлость. Только вот это как солнечный свет, который во все стороны одинаково летит. Даже если готовили против одной стороны, достанется всем. Это слишком опасно, поэтому нереально.

В армии, и потом, в институте, изучали виды оружия массового поражения: ядерное, химическое, бактериологическое. Неужели сбросили на нас бактериологическую бомбу и заразили этим «сумасшествием»? «Вирус людоедства»? Нет, такого быть не может!

Впрочем, в юности любил фантастику, но даже там такого не читал. Хотя нет, вспомнил похожее, Пер Валё, «Стальной прыжок! Там вывели из строя полицию, прислав письмо с маркой для ответа. Марки оказались с отравой, но там маленькая скандинавская страна, может, там такое и пройдет. По нашей почте не разошлешь, страна громадная. Еще и почта неважно работает, не преминул отметить, попадают с доставкой и план пойдет насмарку!

Вот только как распылить над нашей страной, при нашей же ПВО, даже такой, полуразрушенной, представить невозможно. «Если из космоса?» — задаю себе вопрос. «А, ну, к чертовой матери, хватит фантастики, нет!» — в голове опять шумело. Нельзя на такие рассуждения отвлекаться, неизвестно, что там, в мозгу таблетки начудили. Уже наснилось, хватит!

Ну, что толку думать о причинах, если главное, что эти мёртвые заражают других людей при укусе. Вдруг подумал, что надо донести это до остальных. Может, и не один об этом догадался, но еще один повод отсюда выбраться. Сил стало чуть больше, пора уходить отсюда. Только как, если медработники эвакуированы, это в лучшем случае. Или, может, даже сами превратились в таких же «людоедов» и мертвецов, ведь не зря в больнице стало так тихо.

Впрочем, нет, слышались крики и это голоса людей. Представилось, как из палаты в палату заходит толпа живых мертвецов и набрасывается на беззащитных больных. Сам хоть ходить могу, а многие не встают. Это не рядовая больница, а «Пятёрка», здесь часто лежали родители, дедушки и бабушки коллег по госслужбе. Они любили здесь «отлеживаться весной», что называется, перед дачным сезоном набраться сил. Уход нормальный, питание, правда, не ресторанное. Главное, есть, с кем можно по душам пообщаться, что ещё старикам надо.

Да, там одни старики, слабые и беззащитные. Беззащитные, как и дети. Дети! От этой мысли передернуло, детские сады, школы детские дома. Если туда попадет такой «псих», такая нежить, столько дел натворит… Заныло сердце, дочка в «универе», здесь, в центре города учится, а еще мама, папа, брат, знакомые, друзья. Чёрт возьми, теперь ведь и Ника! Она уехала в Рыбинск, что там творится? А Светлана в детской больнице, где такое же могло случиться… А что в Москве, в Петербурге, в других городах, в остальном мире? Как же не хватает коммуникаций, хотя бы примитивного дешевого приёмника…

Вроде бы уже свыкся с тем, что за окном слышно. Поэтому, когда раздался звук бьющегося стекла, насторожился. Это происходило, похоже, совсем рядом. Кот тоже привстал и вытянул мордочку к окну. Неужели помощь подоспела, и храбрые пожарные по раздвижным лестницам спешат эвакуировать выживших? Настоящие пожарные, а не те, что снились ночью?

Несмотря на страх получить шальную пулю, осторожно приблизился к окну под звуки падения осколков на асфальт. Нет, это не пожарный в «боевке», крагах и шлеме бьет топориком по стеклам. На четвёртом этаже соседнего крыла, которое слева отходило под углом от основного, зиял провал разбитого окна. Внизу, вдоль фасада, под окнами физиотерапии, идет выступающий цоколь, украшенный клумбой. Под ним на земле два ряда плиток. И там, на газоне, не видно ни лестниц, ни спасателей. Откуда взяться, зря себя обнадеживал. Только валяется стул или разбитая тумбочка. Можно различить только белый цвет разбитой мебели. Наверное, этим предметом и разбито насторожившее звоном стекло.