И это я же ж нормальной ориентации.

Ксюху тоже не пришлось уговаривать. Она скоро выбралась через окно, притворив его снаружи.

— Папка какой-то встревоженный, — сказала доверительно. — Всю ночь кругами бегал, а теперь вот притомился, да только нервный… спит и ухом дергает. Прислушивается.

— Ксюха! — донеслось из дому.

И дядька Берендей высунул в окно тяжелую голову.

— Ты куда?

— В лес, — бодро почти не соврала Линка. — Земляники глянем. Ягодок там…

Дядька Берендей покачал головою и точно ухом дернул. А еще я заприметила, что ухи у него были не совсем, чтобы обычное формы. И голова такая… ну, недообращенная. Вправду нервничает.

И с чего бы?

— Аккуратнее будь, — прогудел он. Голос у Ксюхиного папки был низким, рычащим, но оно чего еще от медведя ждать-то?

— Буду, — сказала Ксюха. — А ты спать ложись.

— Да… — он поскреб огромной косматой лапищей за ухом. — Что-то… неспокойно мне. Еще студенты эти…

— Студенты? — спросили мы хором, а Васятка подпрыгнул от восторга. — Какие?

— Да… велено принять… научную экспедицию… будто не хватает тут, — Ксюхин папка окончательно успокоился, и черты лица его поплыли, меняясь на глазах. — Лес волнуется, а они шлют кого ни попадя…

— Кого… ну па-а-ап! — заныла Ксюха и ресницами захлопала. Дядька Берендей только вздохнул.

Хороший он.

И одно время мы с Ксюхою всерьез думали, как бы свести его с теткою. А что, стали б сестрами не названными, а всамделишними. Да только потом Ксюха сказала, что ничего-то не выйдет, что берендеи однолюбы, и мамку Ксюхину он пусть и говорить о ней не желает, а не забудет.

Так-то.

— Говорю ж… экспедиция. Собираются изучать аномальные зоны.

— Откуда?

— Из Московского университета, ведьмаки, ведьмы… некромант за старшего.

— Всамделишний? — не утерпел Васятка.

Дядька Берендей кивнул и добавил.

— Целый кандидат наук. Для докторской материалы собирает. А с ним три аспиранта.

У меня зачесался нос, что было верным предвестником грядущих неприятностей. Нет, в Москве университетов полно, и вовсе не след ждать, что нынешняя экспедиция… и некромантов тоже много где учат, и, даже если из моего, это же не значит… ничего не значит.

— И где они жить станут?

— На усадьбе и станут, — пожал плечами дядька Берендей, которого подобные вопросы волновали мало. — Палатки поставят… велено кого нанять в помощь, чтоб там кухарить. Не хотите, девчата?

Мы переглянулись и покачали головами.

Нет, работы-то ни у кого не было, но… но вот что-то подсказывало, не след нам соваться.

— И правильно, — дядька Берендей широко зевнул. — Передайте этому… некроманту, что я к вечеру наведаюсь.

Мы кивнули.

Врать? А смысл…

Старая усадьба располагалась на пригорочке, и остатки белесого некогда нарядного каменного строения виднелись издали.

— Клад они искать приехали, — Васятка шел, то и дело подпрыгивая. — А вся эта экспедиция, она чтоб другие не лезли!

— Какой клад? — Ксюха ступала неспешно, срывая по дороге цветы, из которых плела венок. И вроде бы как случайно срывала, да только ложились узором травяным полынь да бессмертник, которые от дурного глаза защитят. Вплетались незабудки синими стежками, а следом и длинные кисти донника торчали. Он гнулся туго, зато скреплял силу прочих трав щитом незримым.

И верно.

Надо бы и мне, а то мало ли, кто их этих посторонних некромантов знает.

— Вестимо, какой! Зачарованный! — Васяткины глаза заблестели, и я поняла, что ночью братца придется сторожить, ибо не усидит.

— Нет тут кладов, — возразила Линка, которая венка плести не стала, но присела, ткнула палец в землю, а после коснулась им лба. Сперва своего, потом моего и Ксюхиного.

Сила Линкина была горячей, острой, что кайенский перец.

Я уж и позабыла.

— Крепче стало, — Ксюха скривилась. — Мамка тебе ничего… не говорила?

— Пока ничего, — Линка и Васятку пометила, отчего тот замер, замолк, рот раскрывши. И только из глаз слезы градом сыпанули. — И не спрашивает, и не говорит, но… я вот думаю, а смысл бегать-то? Уже набегалась.

Мы кивнули.

И ведь каждая, готова поклясться, тоже о том думала, что… набегались. Хорошее слово. Правильное. Как раз для нас всех.

— Так что, если не заговорит, сама спрошу… оно ведь все одно не сразу… пока представит, пока… благословение получу.

— А разве его нет? — Ксюха сплела венок и для Линки, а я коснулась трав, потянулась к ним ласкою, прося защитить от неведомого, и те отозвались привычным теплом.