Олег, опоздав на добрых полчаса, пришел не один.

— Леха, — представил он спутника и, заметив мой удивленный взгляд, поторопился пояснить: — Он тоже в деле.

— Ты принес то, что обещал?

— Я-то принес. — Санитар выложил на стол полиэтиленовый пакет. — Где деньги?

Мне стало смешно. Эти типы явно не наигрались в детстве и теперь, должно быть, воображали себя пихающими дурь наркобаронами. Надув от важности щеки, я показал им деньги, да так, словно это был набитый баксами кейс, а не восемь смятых пятидесяток. Леха протянул к ним руку, но я быстро спрятал их в карман.

— Покажи бумаги.

Вместо бумаг он достал сигарету и похлопал по карманам в поисках спичек. Спичек не было.

— Огня нет?

— Нет. Бумаги давай.

Олег нехотя протянул мне пакет.

С первого же листа я понял, что это совсем другая история болезни. Достаточно было взглянуть на дату рождения больной — 1954 год. «Богоматерь» была моложе лет на тридцать.

— Вот что, парень, — жестко сказал я, — не знаю, в каком архиве или мусорном ящике ты нашел эти сокровища, но это не то, что мне нужно.

— Может, хватить морозиться? Какая тебе разница — то или не то? Ты чего хотел-то? Психичку интересную? Так вот тебе интересная — думает, что она первая женщина-космонавт, Валентина Терешкова. Тебе не по фигу, про кого писать?

— Кому нужна сейчас твоя Терешкова? Да половина моих читателей и не знает, кто она такая. Другое дело — «богоматерь». Это во все времена актуально. Мне нужна «богоматерь».

— Ну не смог я достать ее историю болезни, не смог.

— Вот и ходи голодным, раз не смог.

Я поднялся, чем вызвал возмущенный протест у обоих. А Леха даже сделал попытку схватить меня за руку.

— Эй, ты куда, чувак! Погоди, перетрем.

— После.

Но им хотелось не после, а сразу, и только приход официантки, принесшей моим собеседникам две кружки с пивом, приостановил ссору.

— Мне в туалет надо сходить, — пояснил я. — Я вернусь. Договоримся.

— Надо, так иди, — неожиданно миролюбиво согласился санитар, и я понял, что эти два динозавра всерьез собрались выставить меня на деньги.

По их мнению, я сам совал голову в петлю — людей не было, а туалет — как раз то место, где им никто не мог помешать, даже работница забегаловки. Оглянувшись возле дверей сортира, я увидел, что ребятки уже следуют за мной.

Леха вошел первым. Уверенный в своем физическом превосходстве, он и не помышлял об элементарных правилах осторожности, а когда понял (понял ли?), что нужно бы поберечься, было уже поздно. Короткая автомобильная монтировка, которую я на всякий случай прихватил с собой и держал в рукаве, сочно хряпнула его прямо по переносице. Потеряв сознание, парень свалился на грязный пол, угодив лицом в желтую лужицу переработанного человеческим организмом пива. Его товарищ, уже осознав, что происходит нечто внепланово-нехорошее, застыл в дверном проеме, но включить реверс не успел, так как я схватил его за ворот и втащил внутрь. Острый конец монтировки уперся ему под подбородок. Вообще-то, для пущей острастки приставлять орудие надо было ниже пояса — именно так делала героиня в кожаных штанах из вышеупомянутого сериала с одним из своих врагов (вместо монтировки у нее, правда, был пистолет). Но обезьянничать мне не хотелось. В этом прижатии оружия к ширинке мне виделось что-то чисто женско-шовинистическое. Хорошо, приставив пистолет, угрожать отстрелить яйца, когда у тебя самой их нет.

— Поговорим, Олежек?

— Да, — с дрожью в голосе ответил санитар. Попробовал бы он сказать «нет».

— На кого работаешь?

Вопрос слишком уж киношный. Но что сказано, то сказано.

— Ни на кого, — пролепетал Олег. — То есть… я в больнице работаю.

— Министерство здравоохранения, как твой работодатель, меня не интересует. Кто велел тебе напасть на меня?

— Никто. Мы с Лехой решили, что ты «ботаник», и хотели тебя кинуть. Ты извини нас, мы не думали…

— Конечно, извиню. Леху я уже извинил и тебя сейчас извиню. Особенно если врать будешь.

— Не вру я. Зуб даю, не вру! Просто добыть историю той женщины, ну «богоматери», не получилось, а отказываться от бабок, которые ты пообещал, глупо.

— Почему не получилось?

— Во-первых, ее не оказалось на месте.

— «Богоматери»?

— Истории.

— А во-вторых?

Олег ответил не сразу, мне даже пришлось слегка надавить ему на подбородок.

— Испугался. Понимаешь, когда я тебе сдуру пообещал принести историю болезни, я и в самом деле думал, что принесу, а потом прикинул, что к чему, и решил, а не пошел бы ты… Опасно это.

— Значит, ты у нас задним умом крепок? — Я усмехнулся. Санитар промолчал. — Чего боялся-то? Врачи застукают?

— Врачи ни при чем. С ними бы я договорился. Дело в том, что у этой «богоматери» очень уж родственники непростые.

— Ясно, что непростые. Какие еще могут быть у Богоматери родственники?

— Шутишь, а я серьезно говорю. Когда нашу «богоматерь» иногда забирают домой, за ней такие быки на джипе приезжают, что сразу видно: свяжешься — труба. Вдруг им не понравится то, что ты в своем очерке напишешь, и они узнают, кто тебе информацию слил? Я даже в страшном сне не могу представить, что со мной могут сделать.