Маршрутки в этом районе в поздний час ходили редко, и я решил пройтись в самый конец улицы, где вероятность поймать какой-нибудь транспорт была больше. Не успел я сделать несколько шагов, как был остановлен сердитым окриком:

— Стой!

Окрик исходил из сине-серого «уазика» с надписью «ДПС» на борту. Обе боковые двери были открыты, менты сидели внутри. Объяснений по поводу своего «стой» они, похоже, давать не собирались, и я решил отправиться дальше, но тут опять прозвучало грозное:

— Стоять, сказано!

Не обращая внимания, я шел дальше. «Уазик» затарахтел двигателем, развернулся, догнал меня, преградив дорогу. Из дверей высунулась самодовольная круглая морда мента. Всего их в машине было трое.

— Кажется, был приказ стоять!

— Кажется, мы с вами на брудершафт не пили.

— Инспектор патрульной службы старший лейтенант Онуфрийчук, — криво улыбнувшись, все-таки представился он. — Документы предъявите, пожалуйста.

— А в чем, собственно, дело?

— Ни в чем, просто проверка документов.

— Я что-нибудь натворил?

— Разберемся. Куда вы идете?

— Просто гуляю. А что, это запрещено?

— Умный, да? Вы в курсе, что мы можем задержать вас до выяснения?

Я был в курсе. Как и в курсе того, что, когда мент злой, с ним лучше не связываться. Поэтому я протянул ему паспорт.

— Вот так бы сразу, Красилов Максим Владимирович, — усмехнулся Онуфрийчук, довольный моим моральным поражением. — А то больно грамотные… замечания делать. Только куда ваша грамотность девается, когда с вами что-то случается и вы к нам бежите: «Милиция, помогите».

Инспектор закрыл паспорт и протянул мне:

— Можете идти. Желательно домой. Время позднее, хулиганья на улицах полно.

— Постой, — с заднего сиденья вдруг подал голос его напарник. — Как ты сказал, Красилов Максим? Так на него же ориентировка есть!

Я и опомниться не успел, как из машины на меня уставился автоматный ствол.

— А ну, стоять на месте! Руки на капот, живо!

Пока Онуфрийчук держал меня на прицеле, его напарники, тяжело сопя, как два бурундука в брачный период, обшарили мои карманы и надели на запястья наручники.

— Значит, Красилов Максим Владимирович? — переспросил старший лейтенант.

— Ну.

— Семидесятого года рождения?

— Да. Что, неясно написано? Может, все-таки объясните, что за цирк здесь происходит? — потребовал я.

— Цирк в том, что Максим Красилов давным-давно сыграл в ящик, — охотно пояснил старший лейтенант и приказал: — Петров, сажай этого клоуна в машину!

Меня затолкали в «уазик».

— Куда его? — спросил водитель. — В КПЗ на Чекистов, 72?

— Сейчас выясним.

Онуфрийчук связался по рации с дежурным.

— Задержан человек с паспортом Красилова Максима Владимировича… Что? Нет, не на машине… На ногах, на чем… Ну как, шел по улице, мы остановили, попросили предъявить паспорт. Посмотрели — все, как в ориентировке. Только без автомобиля. Так мне что, его отпустить, если он пешком? Ладно, понял… Все. Отбой. — Старлей посмотрел на часы. Поморщился. Стал рассуждать вслух, ни к кому конкретно не обращаясь: — Смена скоро кончается. Пока доедем, пока оформим… Футбол пропустим. Сегодня наши с турками играют… У нас какое ближайшее отделение? Седьмое, кажется?

— Седьмое, — подтвердил водитель.

— Повезем туда. Сдадим дежурному. Те, кто им интересуется, пусть его и забирают. Поехали!

— А кто мной интересуется? — спросил я, не сдержавшись.

— Завтра узнаешь. Петров, если он еще будет задавать вопросы, огрей его дубинкой!

— Есть огреть дубинкой! — радостно откликнулся сержант.

Мне сразу же расхотелось разговаривать. Случись со мной подобная история где-нибудь на гнилом Западе, я бы уже давным-давно сам прибежал к властям за помощью и защитой. Но я был не на Западе. Я жил в государстве, где бывшие некогда популярными бренды, как дядя Степа, участковый Анискин и майор Пронин, безнадежно устарели и вызывали умиление только у живущих вчерашним днем неудачников. В государстве, где ночь, проведенная в милиции, могла любому человеку выйти боком.

— Фамилия, имя, отчество?.. Год рождения?.. Где живешь? — спрашивал дежурный мент, чтобы определить меня в вверенный ему «обезьянник».

После каждого вопроса я только пожимал плечами, поскольку ответить честно не мог при всем своем желании. Объяснять же что-либо было бесполезно. Да и не хотелось.

— Я тебя в последний раз спрашиваю: фамилия, год рождения, адрес! — повышал голос дежурный.

— Робинзон Крузо. Год рождения не помню. Адрес: Северный полюс, второй поворот направо, вход со двора, звонить четыре раза. С лыжами просьба не входить, снимать на улице.