В качестве свидетелей перед следователями предстали даже бывший премьер-министр принц Коноэ и министр иностранных дел Мацуока.

11 мая 1942 года министр юстиции направил императору Хирохито доклад, в котором говорилось:

"С октября 1941 года в прокуратуре Токийского районного гражданского суда под руководством полицейского управления ведется тщательное расследование деятельности международной секретной разведывательной группы. В настоящее время завершена первая стадия следствия, в результате которого стала ясной почти полная картина деятельности. Это позволило нам послать Вашему Величеству письмо о предварительном судебном следствии по отношению к главным действующим лицам. Имеем высочайшую честь докладывать Вашему Величеству об итогах дела. Так называемая международная секретная разведывательная группа состоит как из иностранных, так и японских коммунистов (слово "коммунист" было равносильно слову "враг"). Они… в течение многих лет получали в свои руки большое количество очень важных секретных материалов нашего правительства…".

Спустя шесть дней, 17 мая, сообщение о раскрытии разведывательной организации появилось во всех японских газетах. Впервые были названы имена ее участников: "Специальный корреспондент газеты "Франкфуртер цайтунг" в Японии Рихард Зорге, 47 лет; помощник заведующего токийским отделением французского агентства новостей Гавас Бранко де Вукелич, 38 лет; художник Ётоку Мияги, 40 лет; неофициальный советник токийского отделения правления Мантэцу Ходзуми Одзаки, 42 года; владелец светокопировальной мастерской в Токио Макс Клаузен, 44 года. Указанные лица обвиняются в нарушении законов "О поддержании общественного порядка", "Об обеспечении государственной обороны", "О сохранении военной тайны"…". В сообщении указывалось, что эти разведчики "прилагали большие усилия и детально исследовали всю обстановку в Японии. Они обладали обширными познаниями, позволявшими им оценивать состояние важнейших внутренних и внешних проблем империи".

Это короткое официальное сообщение потрясло всю Японию. И не только Японию.

В мае 1942-го ни Рихард, ни его товарищи почти ничего не знали друг о друге. Только дважды совершенно случайно удалось встретиться Клаузену и Одзаки. В первый раз это произошло, когда тюремный надзиратель вызвал Макса подписать бумаги для получения продуктов. Откинув сетку амигасы, Клаузен склонился над столом и вдруг услышал, как кто-то рядом тихо произнес по-английски:

— Будь готов, им известно все.

Макс повернул голову и узнал Ходзуми. Дружески улыбнулся ему и ответил:

— Пускай позабавятся.

Одзаки вывели. Случилось это в самом начале следствия. В другой раз они встретились спустя много месяцев.

Ходзуми была предоставлена возможность написать родным. Он старался, чтобы каждая строка, выведенная его рукой, дышала бодростью и нежностью.

Он старался заполнить безрадостную жизнь в тюремных стенах чтением. Писал жене: "Что касается книг, то сначала я буду читать те, что на японском языке, а потом перейду к чтению западных… Я уже составил план чтения".

И Рихард в ужасающих условиях тюрьмы так же не отказывал себе в одной самой постоянной и страстной привязанности — в книгах. Он перечитал все, что могло представить для него, историка-исследователя, интерес в тюремной библиотеке. Из мизерных средств, которыми он располагал, Рихард просил своего адвоката Асануму покупать книги, которые непременно хотел прочесть и которые могло разрешить тюремное начальство.

Исии Ханако разыскала этого адвоката — и Асанума рассказывал ей, как радуется Зорге, когда получает желанную книгу, как поглаживает рукой по ее переплету, горячо благодарит. Адвокат передавал Исии приветы и говорил, что его подопечный при любой возможности расспрашивает и о ней, и о семьях своих товарищей и соратников: он испытывает к ним чувство глубокой любви.

В полицейском деле, лишенном эмоций, была собрана о Зорге даже самая личная, конфиденциальная, интимная информация.

Интимная информация

Самую ценную информацию Зорге получал в германском посольстве в Токио, в кабинетах военного атташе, затем посла Ойгена Отта, представителей гестапо, МИД Германии и других служб. Но главным был Ойген Отт, его секретарша и его жена Хельма-Тереза. Это ей в тюрьме Сугамо при личной встрече с послом Ойгеном Оттом Рихард просил передать последний привет.

Военная карьера Ойгена Отта началась на придворных балах вюртембергского короля, где он ловко кружил в вальсе светских дам, легких на ноги и на головы, как о них говорили гвардейские офицеры двадцатых годов. В начале 30-х Отт женился на Хельме — дочери адвоката и государственного деятеля Роберта Бодевига из городка Ланштейна. В прошлом она увлеклась левыми (во всех смыслах) идеями, говорила о политике, пила сладкие вина, пела застольные песни и однажды ночью во Франкфурте оказалась в компании молодого красивого доктора. Им был Рихард Зорге. Вскоре Хельма и Рихард забыли друг о друге, но жизнь решила по-своему и свела их в Токио. В новом положении, новом качестве, но со старыми привычками и желаниями. И чем больше генерал и посол Ойген Отт восторгался военно-политической проницательностью Зорге, тем больше, со своей стороны, оценивала способности молчаливого Рихарда Хельма Отт. Супруг делал вид, что ничего не замечал.

Хельма же с гордостью иронизировала: "Что вообще может мужчина, попавший в орбиту Гитлера? Все — и ничего. Фюрер в новой берлинской рейхсканцелярии дал 29 марта 1941 года личную аудиенцию и персонально инструктировал своего посла в Японии — Ойгена Отта. С тех пор генерал знает только политику".

Хельма гордилась влиянием своего мужа, но и неистово ревновала "своего подопечного" Рихарда. В ее немилость однажды попала некая Зелла Габелин, которая сначала провинилась лишь тем, что оценила способности доктора Зорге. Где-то она так отозвалась о Рихарде: "Он умеет очень увлекательно рассказывать. Внимателен по отношению к окружающим его людям, владеет большим искусством слушать и делать точные замечания. Предупредителен".