— Ооо, брательник старший приехал. Сейчас будет Лексу по жопе давать, — обдолбанно улыбается один из них.

Ну вот нахера ты с ним связываешься, брат? Ты же нормальный у меня! Умный, блядь! С реально большим будущим в психотерапии! Зачем?!

Мальчишка еще. Рослый, двадцатиоднолетний пацан!

Так ничего внятного от них не добившись, вылавливаю официантку в микрошортах. Она указывает направление. Поднимаюсь по железной лестнице на второй этаж. Нахожу кабинки. Вламываюсь в каждую. На меня орут возмущенные посетители. Благо, ничего пошлого не попалось. В основном народ бухает и общается. Собственно, для чего еще нужен ночной клуб?

В самой дальней кабинке на длинном кожаном диване обнаруживается брат. Лежит на спине, вытянув ноги в тяжелых ботинках на грубой подошве. Рукой закрыл глаза от верхнего света. Грудь спокойно поднимается — опускается. Точно спит.

На низком столике у дивана стоит недопитая бутылка текилы, рюмка, тарелка с тонко нарезанным лаймом, полная пепельница бычков и пачка с двумя сигаретами внутри.

Устало сажусь рядом с ним. Понимаю, что с тех пор, как кинулся его искать, наконец выдыхаю. Живой, дурак! Я успел себя основательно так накрутить.

Ольге сообщение кидаю, что нашел его. Теперь надо как-то утащить это тело отсюда, привести в чувства и адекватно все обсудить.

Прошу охрану, чтобы помогли. Один я его при всем желании со второго этажа не спущу и в машину не затолкаю.

Лекс даже не проснулся, пока мы его валандали туда-сюда.

— Он байк свой потом заберет. Пусть у вас пока постоит под камерами, — жму широкие ладони мужиков в черных майках.

— Не вопрос. Удачи!

Завожу машину, мысленно извиняясь перед Риткой. Мне его больше некуда везти в таком состоянии, да еще и для такого тяжелого разговора. Только к себе на квартиру.

Пока еду, созваниваюсь со спецом по откачке. Даю адрес. Приедет, прокапает мне братишку, а то он мне всю квартиру заблюет и будет ему завтра весь день очень плохо. Залил в себя, по-моему, все, что так или иначе горит.

Возле дома приходится снова повозиться. Риту прошу, чтобы дверь квартиры открыла и диван расстелила, пока мы с соседом корячим Алексея на этаж.

— Ой, — прикрыв рот ладошками, моя малышка отходит в сторону. — С ним все нормально?

— Относительно, — сгрузив брата на диван, качаю ладонью в воздухе. Прощаюсь с соседом. Дверь закрываю, но пока не запираю.

Выгоняю Ритку в другую комнату. Снимаю с брата обувь, джинсы со всякими цепочками и жестким ремнем. По пояс укрываю простыней и устало сажусь рядом. Никакой фитнес не нужен. У меня сегодня и кардио, и «железо», и прочие прелести в одном бухом флаконе!

Приезжает знакомый врач. Отдаю ему брата на растерзание, а Ритку прошу сделать чаю и чего-нибудь пожрать, пока принимаю душ.

— Ну как он? — спрашиваю, по дороге вытирая голову маленьким полотенцем.

— Нормально. До утра проспит. Завтра даже похмелья не будет, — смеется коллега.

— Спасибо тебе, Иваныч. Я собственными руками его зашью, если так бухать не прекратит. Заебал!

— Это молодость и вседозволенность, Радомир. Мало вы его с отцом в детстве пороли. А он у вас парнишка горячий, вот и гасит кровь другими жидкостями. Найди ему занятие, чтобы это все сбрасывал.

— У него байк есть. Мы это… поругались просто. Вот и кроет его.

— Понятно. Между братьями бывает, но ты все равно старайся контролировать. Алкоголь и мотоцикл равно самоубийству. Не соберете потом. Все, уехал я. Утром накорми его витамином C и сытным завтраком.

— Знаю, сделаю. Спасибо еще раз, — провожаю дока до двери.

Риту ловлю у раковины, зарываюсь носом в ее волосы и так хорошо становится. У меня сердце еще в ушах грохочет, ее близость меняет дыхание. Открываю для себя ее шею, прокладываю дорожку из поцелуев.

— Ты есть хотел, — шепотом напоминает она.

— Я и сейчас хочу. Извини, что приволок его сюда. Больше некуда было. Мать бы устроила истерику.

— Не извиняйся. Он же твой брат. Ты все правильно сделал, — она откидывает голову мне на грудь.

Забираюсь ладонью под свою рубашку, глажу ее по животу, поднимаясь выше, но не наглею сейчас. Мне просто хорошо… В кайф осознавать, что я могу к ней прикасаться. Она очень чувствительна к этим прикосновениям. Ее мышцы мелко подрагивают, а нежная кожа под моими пальцами покрывается мурашками. Дыхание задерживает, стоит мне коснуться линии над резинкой трусиков. Отзывчивая девочка…

Разворачиваю ее к себе лицом, подсаживаю на кухонную тумбу и жадно целую губы, лаская их языком. Отрываюсь, сминаю пальцами, любуясь поплывшим взглядом.