Наскоро подобрав волосы и закрепив пряди шпильками, я вышла из своей спальни и чуть не столкнулась с Лоис, которая вела в комнату Марлен высокого молодого мужчину в синем форменном камзоле королевских аптекарей.

Под мышкой мужчина держал потёртый деревянный чемоданчик, и увидев меня улыбнулся:

– Доброе утро, барышня Ботэ. Не беспокойтесь, можете вернуться к себе.

«Мы разве знакомы?», - хотела спросить я, но промолчала, потому что для расспросов сейчас не было времени.

Мужчина приветливо кивнул мне и зашёл в детскую, откуда сразу же донёсся недовольный голос госпожи Броссар.

– Кто это? – спросила я у Лоис.

– Наш аптекарь, - объяснила она. – Спасибо ему, быстро пришёл.

– А доктор не пришёл?

– У нас нет доктора, только аптекарь. Мастер Ферет. Пойду, позову милорда, - Лоис ушла, а я решила не возвращаться в свою комнату.

Присев на мягкую скамеечку у стены, рядом с огромным фикусом в горшке, я приготовилась ждать. Нет доктора… Вот так дыра этот Шанталь-де-нэж. Но будем надеяться, что аптекарь компетентен…

Госпожа Броссар несколько раз выходила из детской и, перегнувшись через перила, кричала Лоис, чтобы принесла то серебряную ложечку, то блюдце.

Потом появился милорд Огрест – уже в подобающем виде, в черном камзоле, и с чёрной траурной лентой, которой перевязал волосы пониже затылка.

Он не заметил меня и зашёл в детскую, а я продолжала сидеть.

Неужели, я так напугала Марлен?..

Всё-таки, она – странный ребёнок. Зачем подслушивала, что происходит в моей комнате? Что надеялась услышать?..

Дверь детской открылась, и появились маркграф и мастер Ферет. Мастер нёс чемоданчик и на ходу говорил:

– …приготовлю подкрепляющие капли, пришлите сегодня после обеда кого-нибудь за ними. Рецепт тоже передам. Девочка хорошо ест?

– Ест? – хмуро переспросил маркграф. – Почему вы спрашиваете?

– Она очень ослабла и похудела, - сказал аптекарь. – Я связываю это с плохим аппетитом. Неделю рекомендую постельный режим. Пища – легкая и питательная. И я бы посоветовал эту неделю не проводить занятий. Предоставьте отпуск барышне гувернантке.

– Хорошо, - глухо ответил Огрест.

– Всего доброго. Если что – зовите.

Я встала со скамеечки и точно так же, как госпожа Броссар, перегнулась через перила. Отсюда мне была видна прихожая, где мастер Ферет надевал полушубок и шапку, которую подала ему Лоис, а Огрест стоял рядом, погрузившись во мрачное молчание.

Дверь за аптекарем закрылась, но маркграф и кухарка продолжали стоять в прихожей. Лоис теребила фартук и казалась испуганной, а Огрест продолжал молчать, скрестив руки на груди.

– Милорд, я пойду, с вашего позволения, - пролепетала, наконец, Лоис.

– Ферет говорит правду? – раздался резкий голос маркграфа. – Марлен плохо ест?

– А-а… э-э… - Лоис явно не знала, что ответить.

– Говорите, чёрт бы вас побрал! – рыкнул Огрест так неожиданно и грозно, что я сама, находившаяся на втором этаже, вздрогнула, а уж Лоис и вовсе перетрусила.

– Простите, милорд! Но я же не могу заставить её есть насильно, – она расплакалась, утирая фартуком щёки.

– Почему мне не сказали?!

– Я запретила, - из комнаты Марлен вышла госпожа Броссар и встала рядом со мной. – Это было сделано по моему распоряжению. У вас и так хватает забот.

Маркграф посмотрел наверх. Лицо у него было бледным, зато глаза горели.

– Марлен – главная забота, - процедил он сквозь зубы. – Впредь требую, чтобы мне докладывали обо всём. Вам понятно?

– Да, милорд, - спокойно ответила госпожа Броссар.

Вот её-то хозяйский гнев ничуть не напугал!

– Отлично, - буркнул Огрест. – Лоис, после обеда отправьте Персиваля в аптеку, забрать капли.

– Да, милорд, - кухарка продолжала утирать слёзы.

– Я буду у Марлен, - сказала госпожа Броссар, словно бы не замечая меня. – Лоис, приготовьте омлет, добавьте побольше молока, и сделайте какао. Мастер Ферет сказал, что нужна легкая питательная пища. На обед сделайте куриный бульон, тефтели в белом соусе, а на ужин – сырную запеканку с фруктами. Благодарю, - она развернулась на каблуках и вернулась в детскую.

Лоис тихо, как мышка, убежала в кухню, и мы снова остались с милордом Огрестом наедине. Он по-прежнему стоял в прихожей, у входной двери, но теперь опустил голову, словно внимательно рассматривал медную подставку для зонтиков.