– Но в последние два года я не брала у вас деньги, - в первое мгновение я растерялась от таких обвинений. – Я работала, и мне хватало моего жалованья… А в пансионе я находилась на королевском обеспечении, и вы тратили на меня не так уж много…

– Ты ещё и спорить с нами будешь?! – возмутилась Полин, уперев кулаки в бока. – Да ты на себя погляди! Вырядилась, будто и правда у тебя графья в родственниках! Что за юбку ты на себя нацепила? Порядочная девушка никогда такую не наденет – чтобы были видны ноги! Ещё немного – и коленки покажешь! А сапоги? Красные! Где это видано, чтобы приличная девушка разгуливала в красных сапогах! И сколько это всё стоит, позвольте спросить, ваша милость? – она ехидно усмехнулась. – На жалованье учительницы такого не купишь. Может, тебе кто-то помогает? Из королевского департамента? Какой-нибудь лорд пожалел и пригрел нашу красотку Кэт?

Кровь бросилась мне в лицо, потому что сестра говорила несусветные глупости. Но я постаралась ответить спокойно, хотя стерпеть было непросто:

– Я шью себе сама, Полинет, и покупаю только ткани со скидкой. Сапоги стоят две серебряные монеты. Это моё месячное жалование. Мне пришлось подкопить, чтобы одеться по моде, и я не взяла у отца на это ни монеты. Что касается моего платья… я всегда на виду, часто вывожу воспитанниц в город, мне надо выглядеть соответственно, чтобы не опозорить пансион госпожи Флёри. Такую длину юбок носит наша королева, и никто не упрекнул её величество в неприличии или непорядочности.

– Послушайте вы её! – ещё больше распалилась Полин. – И говорит-то уже не по-нашему. Ты точно моя сестра? Больше похожа на содержанку!

– Полинет! – повысила я голос.

– Хватит, - прервала нас Анн. – Не будем ссориться. Забирай свою книгу, Катрин, и езжай, куда хочешь. А если решишь пожаловаться судье, то наш нотариус господин Пелье всегда подтвердит, что передал тебе пятьдесят золотых. И мы с Анн это видели. Так будет справедливо.

– Справедливо? – с трудом выговорила я, вглядываясь в лица сестёр.

Я помнила сестёр смешливыми задорными девицами, а сейчас передо мной стояли меня встретили две незнакомые женщины – пухлые, румяные, в черных траурных платьях, но совсем не убитые горем, и в белоснежных чепцах с трёхслойными кружевными оборками.

Такие кружева не купишь за грошен. Только эти расходы, похоже, сестёр совсем не тяготили. И сейчас они смотрели на меня с одинаковой неприязнью. Даже с ненавистью. Хотя я не сделала ничего, за что меня можно было так ненавидеть.

Неужели, это с ними я когда-то бегала на озеро ловить раков? Слушала сказки, которые рассказывала наша кухарка долгими зимними вечерами? Плела летом венки, танцевала на сельских праздниках, хохоча и визжа от переполнявшего счастья?

– Вполне, - отрезала Анн. – Полин, принеси ей книгу. Пусть уезжает сегодня же. Мы не настолько богаты, чтобы содержать ещё одну нахлебницу.

И это говорила женщина, которой мельница приносила доход, десятикратно превышавший моё жалованье в пансионе.

– Мне кажется, своё проживание у тебя я отработала сполна, Аннет, - сказала я, пока Полин, громко стуча башмаками, бегала в комнату отца и обратно. – Я не сидела без дела всё это время.

– Вот поэтому я не выставила тебе счёт.

Полин принесла книгу – совсем небольшую, высотой в пару ладоней и толщиной в два пальца. Кожаный переплёт хорошо сохранился, хотя и был местами потёрт и поцарапан, и на лицевой стороне золотым тиснением обозначалось название: «Серебряная ложка, или Талисман удачи».

– Держи, - Полин сунула книгу мне в руки. – Ты же у нас учёная – вот и наследство для тебя. На удачу!

Так я и отправилась в совершенно самостоятельную жизнь с «Талисманом удачи» в саквояже и десятью серебряными монетами в кошельке.

Я остановилась в гостинице, в провинциальном городке, недалеко от моей деревни, и сразу написала госпоже Флёри, спрашивая, свободно ли ещё место учительницы в пансионе. Вскоре пришёл ответ, где госпожа Флёри отвечала, что место занято, беспокоилась, почему я так долго не давала о себе знать, спрашивала, что случилось. Я не стала скрывать от неё то, что случилось, и несколько месяцев получала гневные письма, в которых госпожа Флёри требовала, чтобы я обратилась в суд, и звала в столицу, обещая подыскать хорошее место. Но в столицу я не поехала, потому что теперь у меня не было денег на проживание там, и пыталась найти работу гувернанткой или учительницей в общественной школе, но должности были заняты, и даже помощником кондитера меня не взяли, потому что мой диплом об окончании пансиона никого не впечатлил.

Денежки таяли на глазах, но обращаться к сёстрам за помощью я не собиралась.

В безуспешных поисках работы прошло лето, осень, и вот, наконец, я получила весточку от госпожи Флёри с предложением поехать в Шанталь-де-нэж, и поспешила этим предложением воспользоваться. Из багажа у меня были два чемодана с одеждой и книгами, и дорожная сумка, в которой лежали паспорт, письма госпожи Флёри и последняя монетка.

Если мне не понравится в Шанталь-де-нэж, или я не понравлюсь работодателю, трудно представить, что ожидает дальше. Особенно если дороги завалит снегом, и я не смогу вернуться. Поэтому до весны путешествие в этот северный город – это путешествие в один конец. Но и такое путешествие лучше, чем просто ждать, проживая в гостинице последние грошены.