– Трифон назвал его уранием? – невесело усмехнулся Януш. – Интересно.

– Да, Трифон был самым умным в Норе, - гордо кивнул Велегор. – Он все наши заклинания отточил… Хетаг рассказывал, что первые из колдунов, кто пробовал заклинание перемещения, умирали через одного… ну, не получалось у них переместиться полностью, то голова в одном месте, а тело в другом, а то и вовсе в пыль превращались… размазывало в воздухе… Никто не понимал, почему. То заклинание срабатывало отлично, а то нет…

– Перемещение? – уточнил Бажен, с интересом подключившись к разговору: Велегор редко рассказывал о том, что на самом деле происходило в Норе, считая это естественным и всем давно известным.

– Ну да, - нетерпеливо мотнул головой мальчик, - Трифон говорил, что теоре… треорети… в общем, в идеале можно переместиться из любой точки мира в любую другую, но маг, которые читает заклинание, должен вначале сам там побывать, увидеть своими глазами то место, куда хочет попасть, вдохнуть своей грудью тот воздух… хотя бы один раз. Но и это не всё! – победно провозгласил Велегор. – Нужно, чтобы… как бы… ну, чтобы эти места были одинаковыми… ну, похожими… то есть, если ты находишься в дождливом месте, то и перемещаться должен в такое же… если ты высоко в горах, то нельзя перемещаться куда-нибудь под землю… там ведь и воздух другой… если ты на море, то нельзя сразу на сушу…

– То есть, необходимы схожие природные условия, - задумчиво констатировал Януш.

Магия, та её сторона, которую показывал покойный Трифон его сыну, на деле оказалась занятной вещью, достойной внимания любого учёного. Лекарь понимал, что и сам вполне мог бы подпасть под искушение исследовать всё, что способно дать тёмное колдовство – но мысль о том, как закончил свою жизнь подобный ему в своих начинаниях Трифон, отрезвляла.

– Да-да, - подтвердил Велегор, с восторгом глядя на отца. – Видишь, ты сразу понял! А я вот долго думал…

– Просто у меня больше опыта, - улыбнулся Януш, – которого не хватает тебе. Я знаю, каким разным может быть этот мир.

– А мне покажешь? – тут же загорелся Велегор.

Лекарь медленно кивнул.

– Покажу.

Мальчик довольно шмыгнул носом и налёг на ужин, и Бажен с Янушем последовали его примеру. Священник вновь вернулся к нерадостным мыслям. Велегор странным образом уважал Януша – отчасти потому, что тот, в отличие от него, владел «магией света», как назвал отцовский дар исцеления сам Велегор. Как ни старался мальчик, залечить даже простейшую царапину у него не получалось – наоборот, рана начинала кровоточить, а то и вовсе гнить, и Януш после подобной попытки сына помочь ему перестал подпускать того к лечебным процедурам. Но вместе с уважением Велегор испытывал нездоровую привязанность к отцу, относясь к нему порой, как капризный ребёнок относится к любимой игрушке. На первых порах, когда Януш только встал на ноги, Велегор даже запрещал горожанам обращаться к нему, злился, и ни на шаг не отходил от лекаря, ревнуя его ко всему, что приближалось. Во что выльется подобное отношение ребёнка – такого ребёнка – к своему отцу, Бажен боялся даже предположить.

– Вы спать не идёте? – подозрительно спросил Велегор, когда с ужином было покончено.

– Идём, - пообещал Януш, поднимаясь из-за стола. – Только уберёмся вначале.

Сын смерил его долгим взглядом, но подвоха не обнаружил, и поднялся наверх, готовиться ко сну. Бажен дождался, когда стихнут его шаги, и тронул лекаря за рукав, прижимая палец к губам. Януш кивнул: таким образом священник предупреждал, что их ждёт непростой разговор, не предназначенный для ушей Велегора. Мальчишка бы ни за что не ушёл, если бы догадался, что взрослые продолжат вечерние посиделки: любопытство и ревность не дали бы ему спать спокойно.

Бажен начал разговор, когда Велегор уснул: Януш по недавно сложившейся традиции сидел с сыном, рассказывая одну историю за другой, пока у мальчика, обычно очень внимательного слушателя, не начинали слипаться глаза. Даже засыпая, Велегор всегда сонно предупреждал лекаря:

– Никуда не уходи…

– Не уйду, - неизменно обещал Януш, дожидаясь, пока дыхание сына не станет совсем ровным.

В такие моменты лекарь любил рассматривать лицо Велегора – спокойное, умиротворённое, и совершенно не похожее на его собственное. Бледное от жизни под землёй, худое и некрасивое, обрамлённое чёрными, как вороново крыло, волосами... Нет, Януш не замечал видимого сходства между собой и сыном, но когда Велегор смеялся, улыбался или же, напротив, бывал недоволен, его лицо приобретало то знакомое выражение, которое заставляло улыбаться самого Януша: в такие моменты ему казалось, что он смотрел на собственное отражение. Пусть и искажённое, но всё же такое… своё.

– Уснул? – одними губами спросил Бажен, когда Януш спустился вниз.

Лекарь кивнул, присаживаясь напротив священника. Бажен медлить не стал: Велегор порой спал беспокойно, мог в любой момент проснуться и позвать блудного отца наверх, или же его мог разбудить шум оживавшей улицы: если большинство оборотней запирались ночью в своих домах, то вампиры дышали свежим воздухом лишь при свете луны.

– Уезжай с Островов, - без обиняков заявил ему священник. – Забирай Велегора и уходи с первым же кораблём. Одноглазый задержится в гавани на несколько дней из-за шторма, как раз успеешь договориться и завершить все дела.

Януш посмотрел на него вопросительно и тревожно, и Бажен пояснил.

– Тот обряд был почти завершён, верно? Ты говорил, что Велегор впитал в себя всю невидимую смерть и выпил магию из всех присутствующих колдунов… Сам понимаешь, его никто не остановит, если когда-нибудь ему вздумается показать миру, кто он есть на самом деле. И жители Островов пострадают в первую очередь.

– Велегор ведёт себя уже гораздо лучше, чем поначалу, - слабо возразил Януш. – Он слушает меня. Саксу нечего бояться, пока я с ним.