Он слишком крепко удерживает мою руку и, сдвинув рукав, слюняво выцеловывает дорожку к локтю.

Меня начинает тошнить.

— Знаешь, Юджин, — шепчет Лоуренс, — женщины всегда отдавались мне по доброй воле, и я дарил им наслаждение.

Чушь.

Я отдалась ему, потому что он говорил, что это естественно для пары. “Юджин, ты меня совсем не любишь? Если бы ты любила, ты бы не отказывалась”. И я терпела, боясь потерять любовь. Даже в лучшие времена я не получала удовольствия. Вот Лоуренс наслаждался, да. Наслаждался победой, наслаждался поклонением. Однажды, когда я уже была женой старого Гельдерна, Лоуренс рассказал, что обычным свиданиям предпочитает визиты в кварталы красных фонарей, потому что только тамошние барышни умеют ублажать по-настоящему.

— Пфф.

— Но глядя на тебя, Юджин, я начинаю думать, что в укрощении есть своя перчинка, — он снова касается запястья губами. — О, ты так стискиваешь пальцы. Позволь помочь тебе расслабиться.

Кажется, я всё-таки его ударю. Иначе он заставит разжать пальцы, увидит горошину и с первого взгляда поймёт, что с ней что-то не так.

Я замахиваюсь.

Ударить не успеваю.

— Я рада, что вы поладили, — раздаётся голос герцогини.

Вовремя она…

Лоуренс немедленно отпускает меня и делает шаг назад. Я плавно опускаю руку. Обе руки.

— Ваша светлость, — приветствует он её лёгким поклоном.

— Потерпите до свадьбы, лорд Лоуренс. Юджин, разве вы не должны сейчас находиться в своей комнате?

— Действительно…

— Леди, — напоминает о себе горничная. Не та, которая обжималась с Лоуренсом. Та уже благополучно сбежала. А та, которая меня сопровождала.

Кивнув, я прибавляю шагу.

Лоуренс, как ни странно, помог мне — я определилась. Я снова уйду тропой, но оставлю записку, что брак с паскудой я не приемлю и поэтому покидаю герцогскую резиденцию. И её светлость упрекнуть не постесняюсь. Напишу, что мои родители доверили ей устроить мою судьбу, а не ломать будущее. Надо бы ещё фразу придумать, чтобы пустить погоню по ложному следу.

Правильно ли будет подставить под разборки Диана? Выгодно, но совестно…

Дорожная сумка у меня уже собрана. Или вернее сказать, она не разобрана толком. Добравшись до комнаты, я первым делом вынимаю из ящика комода своё чудо-зеркало-тайник и к кольцу и клинкам прячу новую добычу, бусину крови.

Зеркало отправляется на дно сумки, и можно считать, что я готова.

Так…

Грязное платье! Его я собиралась тихонько постирать, но стирка явно отменяется, а между тем оно страшнейшая улика против меня. Обнаружив побег, комнату непременно обыщут… Взять замурзанное платье с собой? Лишняя тяжесть. Легче просто выбросить, и я вывожу перед собой руну, отпирающую тёмную прореху.

Пространство послушно расходится, обнажается изнанка, и в комнату просачивается серый дым. Впрочем, с дымкой успешно справляется растворённый в теле амулет. С сбрасываю платье во Тьму как в мусорку, и, качнувшись, пелена расступается. Прежде чем я запираю прореху, я успеваю заметить, как в платье вцепляется неестественно длинная лапа с чёрными когтями вместо ногтей.

Готово. Осталась записка.

Я присаживаюсь за трюмо, кладу перед собой чистый лист бумаги.

“Ваша светлость герцогиня Флойтская, — вывожу я, — брак с лордом Лоуренсом Гельдерном для меня отвратителен и невозможен. Я предпочту сгинуть в лесу, нежели стать супругой столь бесчестного человека”.

Дописать я не успеваю.

Дверь распахивается. Кто-то входит без стука. Я слышу уверенные шаги. Незваный гость огибает ширму.

— Вы совсем потеряли совесть, лорд Гельдерн?! — вскидываюсь я. — Вы ещё не мой муж, чтобы входить в спальню!

Он цепко осматривается, кивает на дорожную сумку, стоящую на кровати:

— Далеко собралась, Юджин?

Тон обманчиво дружелюбный, а в глазах стылый лёд. Лоуренс переводит взгляд на недописанную записку.

— Лорд, какая вам разница? Правда… Прилипли хуже смолы. Что вам от меня нужно?

— Нужно, — он пожимает плечами. — Что-то?

На его губах расцветает усмешка. Лоуренс чётко показывает, что не намерен говорить.

Я отодвигаю записку.

План придётся менять. Сейчас Лоуренс заинтересуется запиской, а я схвачу сумку и побегу. Мне достаточно скрыться на минуту, чтобы ступить на тропу. Какая удача, что я успела разобраться с платьем!

Лоуренс действительно переключается на бумагу, подходит ближе и заинтересованно протягивает руку.

Я со всей силы наступаю каблуком на его стопу. Не на пальцы, а выше. Лоуренс непривычен к боли, он вскрикивает, а я бросаюсь вперёд, подхватываю сумку. Я бы и без неё ушла, но терять зеркало жалко.

— Держи её! — выкрикивает Лоурес.

На бегу я опрокидываю этажерку в надежде, что Лоуренс запнётся об неё, задержится, подарит мне драгоценные мгновения. В дверном проёме возникает давешний лакей.

Бездна!

Схватить нечего, и просто врезаюсь в него, вышибаю в коридор.

Возглас горничной проходит мимо сознания. Вместе с лакеем мы падаем, но он навзнич, а я оказываюсь сверху, и это шанс вскочить первой. Он пытается ухватить меня за юбку, но удар мыском по ладони спасает, и я, вырвавшись, бросаюсь прочь.