Марина нежно коснулась его шеи, и он поразился, какая у нее холодная рука. Она, очевидно, продрогла в своем красивом вечернем платье (сегодняшний прохладный вечер предполагал верхнюю одежду, а Марина, хоть и была одета элегантно, но не по сезону). Он спросил ее: не холодно ли ей, а она как будто даже удивилась — холодно? Нет-нет! Словно бы она вообще не испытывала элементарные человеческие реакции типа холода.

Летний сад закрывался.

Они вышли в ночной город и пешком дошли до того самого места, где расстались накануне; остановились возле дома, который Марина вчера назвала своим. На сей раз Данила решил сделать вид, что уходит, а после спрятаться в укромном месте и подождать, чтобы убедиться в том, что она действительно живет здесь. Они простились, договорившись на следующий день встретиться снова.

Марина улыбнулась ему на прощание, застенчиво, нежно, и шагнула в арку дома. Данила перешел улицу и заскочил в маленький магазинчик на противоположной стороне, откуда хорошо просматривалась арка, в которой недавно скрылась девушка. Через некоторое время у дома остановилось такси, из арки показалась Марина. Она села в машину, и такси умчалось.

«Ясно, стало быть, все, как я думал, — она не живет здесь. Это была очередная ложь», — усмехнулся Данила. Откуда она вообще такая взялась?!

Он вдруг вспомнил, как в детстве они с пацанами любили рассказывать друг другу страшилку о девушке с кладбища. Вот парень знакомится с девушкой, провожает ее, а она просит проводить ее до кладбища. Они доходят до кладбищенской ограды, и она исчезает за кладбищенскими воротами. Бинго — она там живет! М-да… А что — эта бледная красавица Марина вполне может быть да хоть с кладбища!

Что она там врала про то, что жила в его квартире когда-то? Может, и жила, лет сто назад!

Его телефон затренькал — ему звонили из Географического общества, приглашая принять участие в осенней экспедиции на Север. Фотографировать Север Данила любил, а посему при ином раскладе он непременно бы согласился поехать, однако теперь отказался от поездки. Он остается в Петербурге. На эту осень у него другие планы — надо поиграть с Мариной (или как там ее зовут на самом деле) в игру, правил которых он пока не знает.

Он вдруг вспомнил обжигающее тепло этой женщины, вкус ее губ — что ж, надо признать, что эта игра его возбуждала и уж точно вызывала желание дойти до финала.

Манана изумленно смотрела на разложенные перед ней предметы. Особенное впечатление на нее произвела картина с попугаем.

— Ты нашла клад? В этой квартире? — выдохнула Манана. — Девочка моя, да какой же это клад? Клад — это изумруды, золото или как их… яйца Фаберже!

— Вот и я о том же! — вставил Леша. — Я ей говорил — барахло какое-то нашли, отдать его обратно домовику с барабашкой!

— Любители золота и яиц Фаберже, а давайте вы оставите свои ценные комментарии при себе, — не сдержалась Теона. — Раз уж нашли — будем разбираться с тем, что имеем. Значит, Нана, ты считаешь, что хозяева квартиры не будут претендовать на эту находку?

— Нет, — покачала головой Манана. — Ты можешь оставить эти сокровища себе!

— А вдруг хозяева потом схватятся и предъявят претензии? — уточнила Теона.

— Да кто схватится? Когда все по… — Манана запнулась и замолчала.

Теона усмехнулась:

— Самое время поговорить о хозяевах! Итак, чья это квартира?

— Ничья, — вздохнула Манана. — Не о чем говорить.

Она отвернулась, показывая, что разговор закончен, и начала взбивать крем для пирожных.

Теона, державшая на руках свою любимицу Лору, передала кошку Леше: ну-ка подержи! и решительно выдернула миксер из рук тети.

— Я бы все-таки хотела, Нана, чтобы ты нам все рассказала. Квартира не может быть ничьей!

— Хотела бы она! — проворчала Манана. — Любопытные вы больно, как я посмотрю. Иногда чего-то лучше и не знать — тогда спится лучше.

— Рассказывай, я все равно не отстану, — не сдавалась Теона.

— Ну как знаешь! — махнула рукой Манана. — Эту квартиру прошлой осенью купил брат моего Вахтанга — Давид. Дава хороший был человек, наукой занимался. Вахтанг говорил, что его брат — самый умный у них в семье. У них и отец был — известный в Тбилиси профессор…

И Манана с присущим ей темпераментом принялась рассказывать родословную семьи своего мужа вплоть до времен царицы Тамары. Разветвленное и сложносочиненное, как эпос «Махабхарата», повествование о семье родственников Мананы тянулось так долго, что даже кошка Лора на руках у Леши начала зевать.

— Нана, — взмолилась Теона, — давай ближе к делу. Так и что же ваш Давид?

— Ой, хороший человек был, хороший, — подхватила Манана, — ничего плохого про него не скажу! Правда, случилась у него личная трагедия! Вот была у него невеста…

— Да погоди ты с невестой, — не выдержал Леша. — Где этот хороший человек сейчас?

Манана горестно развела руками:

— Так нет его. Умер.

— Как умер? — в один голос воскликнули Леша с Теоной.

— Как люди умирают? — вздохнула Манана. — Сердечный приступ, сердце подвело. В этой квартире на диване он и умер. Диван сейчас на кухне стоит.