Шрифт:
Меня с женихом поставили перед столом. Госпожа Ирма стояла чуть поодаль.
Писарь скрипел пером, бургомистр читал наставления вступающим в брак. Язык он использовал вычурный, я едва понимала половину того, что он говорил. Но вряд ли бургомистр сообщил что-то новое: люби мужа своего, повинуйся ему во всем и прочее, прочее, прочее.
Кровь шумела в ушах, ноги дрожали. Скорее бы этот фарс закончился! Или нет, пусть он тянется подольше! Потому что потом мне придется отправляться в дом Бармалана, а там…
Бургомистру пришлось пару раз прервать речь, потому что в животе у меня бурчало от страха, и бургомистру это не нравилось. Он замолкал и бросал на меня недовольные взгляды.
– Веди себя прилично! – прошипел Бармалан и ткнул меня локтем в бок.
Бургомистр закончил, настала очередь служителя Огнетворца. Тот не мешкал. Скороговоркой прочитал священные формулы, растопырил ладонь, что символизировало пламя с языками, и сделал несколько пассов.
– Супруг, теперь вы должны подарить вашей супруге кольцо! – потребовал он.
– Обойдемся. Наш брак заключается спешно, я не успел запастись брачным кольцом, – отрезал Бармалан.
Служитель красноречиво посмотрел на его руку, на мизинце которой сидел огромный перстень. Книготорговец сжал руку в кулак, показывая, что не желает расставаться с украшением. Служитель пожал плечами и не стал настаивать.
Писарь подозвал нас к столу, вручил перо и потребовал расписаться в толстой книге.
Вот и все. Я стала законной третьей супругой книготорговца Рэба Бармалана.
– Можете поцеловать невесту! – провозгласил бургомистр. Бармалан, не давая мне времени собраться с духом, положил костлявые руки мне на плечи, больно сжал, а потом впился в мой рот холодными, сухими губами.
Я зажмурилась. Ощущение было такое, что меня поцеловал старый сморщенный сапог. Пахло от моего супруга точно так же.
– Ну вот, дело сделано, – сказал Бармалан самодовольно, отпустив меня. – Теперь домой.
Глава 7. Свадебный ужин
Мы вышли на улицу. Сумерки быстро сгущались. В переулках было уже совсем темно, у горизонта горела полоса алого заката. На фоне багрового неба старинные дома Лиллидоры казались вырезанными из черной бумаги.
Я обхватила себя руками. Холодно. И тоскливо.
– Теперь ты моя жена, а я твой муж, – заявил Бармалан с самодовольной усмешечкой. – Предвкушаю нашу семейную жизнь. Нас ждут приятные вечера. Я сяду у камина, ты снимешь с меня сапоги, подашь мне трубку. Будешь разминать мне ноги и рассказывать интересные истории.
– У меня нет никаких историй, – пробормотала я.
Бармалан вдруг положил мне руки на плечи и повернул к себе.
– У каждого есть своя интересная история, дорогая женушка, – сказал он зловещим шепотом. – Читать людей куда увлекательнее, чем читать книги. Уж я-то знаю.
От его странных слов мурашки побежали по коже, но меня ждало испытание похуже.
Книготорговец ухватил прядь моих волос, вытащил перочинный нож, одним движением отрезал локон и медленно протянул его между пальцами. Достал из нагрудного кармана плоскую шкатулку и аккуратно уложил локон внутрь.
Это напоминало какой-то жуткий ритуал; забрав мой локон, он словно забрал надо мной полную власть.
– Твой первый подарок мне, дорогая женушка. Часть твоего тела. Но совсем скоро я получу его целиком.
Мне стало так страшно, что ноги задрожали, а сердце забилось.
У него были жуткие глаза – блеклые, с крохотными зрачками и набрякшими веками. Бармалан видел мой страх. Он наслаждался им, пил его, как коктейль через трубочку.
– Ведите уже свою жену домой, – громко произнесла за моей спиной госпожа Ирма. – Скоро совсем стемнеет. Дойду с вами до конца улицы, и распрощаемся. Свой долг я выполнила, дальше вы сами ее воспитывайте.
– Благодарю вас, дорогая, – улыбнулся ей Бармалан. – Я высоко ценю вашу помощь.
– Обязательно заставьте ее прочитать те книги, что я для нее подобрала, – наставляла Ирма, как будто я была пустым местом. – Пусть зазубрит их наизусть. Эту девушку надо дисциплинировать. Иначе вы с ней хлопот не оберетесь.
– Я справлюсь, – ответил Бармалан змеиным голосом. – Всегда справлялся. Не забывайте, я уже был женат.
«Отлично справлялся, Бармалей, – думала я, леденея от ужаса и отвращения. – Уже двух жен похоронил. Как бы мне продержаться три месяца? Я не смогу. Не смогу!»