Госпожа Ирма, величественно шелестя юбками, отправилась домой.

Закат погас, зажглись фонари и окна. Несмотря на поздний час, на улицах было людно. Вечер выдался приятный, и лиллидорцы вышли прогуляться и пропустить кружку пива перед сном.

У трактиров шумели дружелюбные компании. Когда мы проходили мимо, все замолкали и провожали нас жадными от любопытства глазами.

Кажется, книготорговца в городе уважают. Но и недолюбливают. А то и опасаются! Толстая хмурая тетка возле овощной лавки сплюнула при его появлении через левое плечо и мазнула себя пятерней по лбу – сделала охранный знак. На ее лице застыла откровенная неприязнь.

Чем заслужил ее почтенный книготорговец?

Может, кроме торговли книгами, он дает деньги в рост? Выдает микрокредиты, а потом дерет с горожан три шкуры. Или же он просто мерзкий тип.

Бармалан небрежно кивал знакомым и коротко отвечал на приветствия. Он положил мою ладонь на сгиб руки и плотно прижал ее локтем. Честное слово, в этот момент я бы предпочла оставить ее под лезвием «Железной Вдовы».

Приходилось семенить, чтобы подстроиться под его шаг. Меня мутило от голода, беспокойства и кислого дыхания моего спутника. Моего мужа! Нет, даже мысленно я не могла назвать его так.

Что, что мне делать? Как выпутаться из этой ловушки?

Каждый шаг приближал нас к книжной лавке. Казалось: войду внутрь, дверь захлопнется, и выхода уже не будет.

Как оттянуть этот момент? Что придумать?

Хоть бы что-нибудь случилось! Хоть бы Бармалан ногу подвернул! Хоть бы на него кирпич свалился!

Но мостовая была ровная, стены домов крепкие, ни ямы, ни падающие кирпичи моему супругу не грозили. Он шагал бодро и упруго, и уверенно постукивал палкой по камням.

Мы проходили кондитерский магазин. От запаха ванили и корицы мой живот выдал громкую руладу.

Бармалан поморщился.

– Ты, случаем, не страдаешь желудочной хворью? – осведомился он брезгливо.

– Я проголодалась. Позвольте, куплю что-нибудь перекусить? – я мигом ухватилась за возможность оттянуть момент возвращения к супружескому очагу. И встречи с супружеским ложем.

Бармалан глянул на витрину с выставленными пирожными, на меня, опять на витрину.

– Иди, – смилостивился он. – Вот, возьми.

Он порылся в кармане, вытащил горсть монет, сосредоточенно поворошил монеты пальцем, вытянул самую мелкую и вручил мне. Один элен.

– Купи себе, что захочешь, – предложил он, раздувшись от собственной щедрости.

Я переступила порог кондитерской лавки и огляделась.

Как же здесь хорошо! Желтые лампы светят ярко, радостно. На полках выстроились стеклянные баночки, полные разноцветного драже. Блестит хрусталь витрин, а в витринах – все соблазны мира!

У меня глаза разбежались. Я давно мечтала попробовать местные сладости: пастилу из ванильных бобов, карамельные одуванчики с сахарной пыльцой, печенье из ореховой муки и клеверного меда, посыпанное лимонной стружкой...

И сейчас все эти богатства лежали передо мной.

А какой тут стоял аромат! Его можно было не только обонять, но и осязать. Густой и теплый, как какао. Тающий на языке, как безе. Обволакивающий и пряный, как растопленная карамель...

– Чего желаете, милая? – приветливо спросила продавщица, худая женщина с усталыми глазами. – Пирожное из розового шоколада с клубничным муссом? Конфеты из сладкого сыра в глазури? Грушевую пастилу?

Я шумно сглотнула слюну и тоскливо посмотрела на ценники.

Расщедрился Бармалей, ничего не скажешь. Выданного им элена хватит на то, чтобы разок лизнуть карамельного петушка на палочке.

– Пирожок с клюквой, пожалуйста, – попросила я. – А на сдачу, если хватит, мятных пастилок. Есть у вас такие? Чтобы освежить дыхание?

– Хватит и на пирожок, и на пастилки, – кивнула продавщица. – Вы новая жена господина Бармалана? Та самая иноземка?

– Да, та самая.

Продавщица оглядела меня расширенными глазами, сочувственно цокнула языком и положила в пакет поверх пирожка большую конфету в золотой обертке.

– Подарок новобрачной, – пробормотала она. – Чтобы жизнь была сладкой.

Судя по ее голосу, она сама не верила в свое пожелание.

Но меня растрогали ее слова. Кондитерша стала первой в этом городке, кто отнесся ко мне ласково.

Я съела пирожок тут же, в лавке, косясь на темный силуэт книготорговца за витриной. Тот стоял, опершись на палку и уставившись куда-то вдаль.

Как же не хотелось выходить к нему! Я бы с удовольствием провела эту ночь в кондитерской лавке. На коврике возле двери. Пусть посетители вытирают о меня ноги. Все лучше, чем идти в дом моего мужа...