Аббан заскулил.

— …но я не стану испытывать терпение Эверама из-за этой, — Джардир пнул снег на ступенях, — ледяной бури. Если нам понадобится еда, мы отнимем ее у местных чинов, которые живут в сытости.

— Разумеется, Шар’Дама Ка, — произнес Аббан в землю.

— Ты слишком долго добирался, хаффит. Отыщи своих знакомых купцов среди пленников.

— Если они еще живы, — пробормотал Аббан. — Улицы завалены мертвецами.

Джардир пожал плечами:

— Сам виноват, нечего было медлить. Иди опроси своих товарищей и найди местных вождей.

— Дама убьют меня, если я осмелюсь командовать даже от твоего имени, о великий Шар’Дама Ка, — напомнил Аббан.

Он был прав. По закону Эведжана любой хаффит, посмевший приказывать тем, кто выше его, карался смертью на месте. Положению Аббана при Джардире завидовали многие, и с ним охотно расправятся.

— Отправлю с тобой Асома, — решил Джардир. — Даже самый ревностный священник не осмелится тебе возражать.

Асом шагнул вперед. Аббан побледнел, но кивнул.

— Как угодно, Шар’Дама Ка.

Глава 2. Аббан. 305–308 П. В

Джардиру было девять, когда даль’шарумы забрали его у матери. Слишком мало даже по меркам Красии, но племя Каджи потеряло в тот год много воинов, и нужно было пополнить ряды, пока другие племена не попытались перехватить власть.

Джардир, три его младшие сестры и их мать, Кадживах, жили в тесной каморке в глинобитных трущобах Каджи у пересохшего колодца. Отец, Хошкамин, пал в битве два года назад — маджахи зарубили его, когда пытались захватить источник. Обычно кто-то из товарищей павшего воина брал его вдов в жены и заботился о его детях, но Кадживах родила трех девочек подряд, и мужчины боялись привести в дом злочастие. Семья питалась жалкими подачками местного дама. Они были нищими, но жили в любви.

— Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи, — объявил наставник Керан, — ты отправишься с нами в Каджи’шарадж, чтобы найти свой Ханну Паш — путь, назначенный тебе Эверамом.

Он стоял в дверях с наставником Кавалем. Высокие воины выглядели чрезвычайно грозными в своих черных одеяниях и красных покрывалах наставников. Они равнодушно смотрели, как мать со слезами обнимает Джардира.

— Ахман, теперь ты наша опора, — сказала Кадживах. — У меня и твоих сестер никого больше нет.

— Да, мама. Я стану великим воином и построю тебе дворец, — пообещал Джардир.

— Даже не сомневаюсь, — кивнула Кадживах. — Говорят, я проклята, потому что родила после тебя трех дочерей, но Эверам благословил нашу семью таким великим сыном, что братья ему ни к чему.

Она крепко обняла Джардира, и его щека увлажнилась от материнских слез.

— Довольно ныть. — Наставник Каваль схватил мальчика за руку и дернул. Младшие сестры Джардира смотрели, как его выводят из крошечной каморки.

— Вечно одно и то же, — сплюнул Керан. — Матери цепляются за сыновей.

— О ней некому позаботиться, кроме меня, — ответил Джардир.

— Тебе слова не давали, щенок, — рявкнул Каваль и отвесил Джардиру подзатыльник. Мальчик ударился коленом о мостовую из песчаника и едва не закричал от боли. Ему ужасно хотелось дать сдачи, но он сдержался. Даль’шарум раздавит его, как скорпиона, и даже глазом не моргнет, как бы остро Каджи ни нуждались в воинах.

— О ней заботятся все мужчины Красии. — Керан кивнул в сторону двери. — Мы проливаем кровь по ночам, чтобы она могла спокойно плакать над своим никчемным сыном.

Они повернули к Великому базару. Джардир прекрасно знал эту дорогу, поскольку часто бегал на базар, хотя в карманах у него было пусто. Ароматы пряностей и духов кружили голову, и ему нравилось глазеть на копья и жутковатые кривые клинки в палатках оружейников. Иногда он дрался с другими мальчишками, готовясь стать воином.

Даль’шарумы редко посещали базар, это было ниже их достоинства. Женщины, дети и хаффиты брызнули в стороны. Джардир пристально следил за воинами, стараясь подражать их манерам.

«Когда-нибудь, — подумал он, — разбегаться будут передо мной».

Каваль сверился с исписанной мелом грифельной доской и взглянул на большой шатер, увешанный цветными знаменами.

— Сюда, — произнес он. Керан хмыкнул. Воины подняли полог и вошли в шатер, не удосужившись сообщить о своем появлении. Джардир последовал за ними.

В шатре пахло благовониями, на полу лежали пышные ковры. Повсюду громоздились горы шелковых подушек, висели ковры, стояли расписные горшки и другие сокровища. Джардир провел пальцем по рулону гладкого шелка и вздрогнул.