— Мы нашли ее в покоях Аррика после его отставки. Я сообщил в гильдию жонглеров, что она у меня, но твой мастер так и не удосужился ее забрать. Честно говоря, я в недоумении; Аррик взял все, кроме пуха из перин; прихватил даже то, что не вполне ему принадлежало, но ее оставил на виду.

Рожер открыл коробочку. На подложке из зеленого бархата лежал золотой медальон на толстой плетеной цепи. На медальоне были выдавлены скрещенные копья за щитом с гербом герцога Райнбека — покрытой листьями короной над увитым плющом троном.

Рожер неплохо помнил уроки геральдики, которые давал Аррик, и мгновенно узнал медальон: королевская энджирская медаль за доблесть. Высочайшая награда герцогства. Рожер в изумлении смотрел на нее. Чем Аррик заслужил такую награду и почему он ее не забрал? Медаль имела не только символическую ценность, это целое состояние. В бедном металлом Энджирсе одна только цепь стоила целую гору клатов, а золото…

— Его светлость вручил эту медаль Аррику за доблесть, проявленную при гибели Ривербриджа, — сообщил Джансон, словно прочитав его мысли. — Довольно было бы просто спастись и сообщить о гибели города герцогу, но он еще спас тебя, трехлетнего кроху, который не мог убежать или спрятаться сам…

Министр покачал головой.

Рожеру словно влепили пощечину.

— Понятия не имею, почему он оставил медаль, — неискренне произнес он и сглотнул комок. — Спасибо, что сохранили.

Он закрыл коробочку и убрал в пестрый заплечный мешок.

— Что ж, — произнес Джансон, когда стало ясно, что Рожер намерен молчать, и перевел взгляд на Меченого. — Господин Флинн, если вы готовы, его светлость примет вашу делегацию.

— Но Лиша… — начал Рожер.

Министр поджал губы:

— Его светлость не допускает женщин в тронный зал. Уверяю вас, мать герцога и ее придворные дамы позаботятся о госпоже Лише. Вы расскажете ей об аудиенции, когда его светлость вас отпустит.

Меченый нахмурился и посмотрел министру в глаза. Человечек застыл от ужаса, но от своих слов не отрекся и покосился на стражников у двери.

— Хорошо, — наконец сказал Меченый. — Ведите.

Джансон с трудом скрыл вздох облегчения и поклонился:

— Сюда, прошу вас.

Герцог Райнбек был высок для энджирца, но все же ниже большинства жителей Лощины Избавителя. Ему шел шестой десяток, некогда крепкие мышцы заплыли жиром. Дублет, заляпанный подливкой, был из изумрудного красийского шелка, лосины — из коричневого. Намасленные каштановые волосы, убеленные сединой, венчала лакированная деревянная корона, но пальцы и шею украшали кольца и цепи из милнского золота.

Справа от герцога на небольшом возвышении сидел его брат, наследный принц Микаэль. Он был ненамного младше герцога, но крепче сбит и так же роскошно одет, на голове — золотой обруч. Слева расположился пастырь Петер, средний брат Райнбека. Пастырь был еще толще Райнбека, несмотря на аскезу, о которой свидетельствовали простая коричневая ряса и бритая голова. Ряса пастыря была сшита не из грубой мешковины, как у большинства рачителей, а из тонкой шерсти и перевязана желтым шелковым поясом.

Принц Тамос стоял у подножия трона, широко расставив ноги. На нем были лакированные нагрудник и поножи с вырезанными метками. Тамос держал наготове копье, как и «деревянные солдаты» у двери, хотя перед входом в тронный зал у Рожера и остальных отобрали все оружие. Но рядом с Гаредом и Меченым Рожер все равно был спокоен, как в Лощине Избавителя под ярким солнцем.

— Его светлость герцог Райнбек Третий, — объявил Джансон, — Хранитель лесной крепости, владелец деревянной короны, повелитель всех энджирцев.

Рожер опустился на одно колено, Гаред последовал его примеру. Меченый, однако, лишь поклонился.

— На колени перед твоим герцогом, — прорычал Тамос, указав на Меченого копьем.

Меченый покачал головой:

— Не сочтите за оскорбление, ваша светлость, но я не ваш подданный.

— Что за чушь? — возмутился принц Микаэль. — Ты — Флинн Лесоруб из Лесорубовой Лощины, родился и вырос в Энджирсе. Или Лощина больше не считает себя частью герцогства?

Тамос крепче сжал копье и нацелил в гостей. Рожер сглотнул комок, надеясь, что Меченый знает, что делает.

Меченый словно не заметил угрозы и снова покачал головой:

— Я ничего такого не имел в виду, ваше высочество. Я назвался Флинном Лесорубом у ворот лишь для удобства. Прошу прощения, что ввел в заблуждение.

Он еще раз поклонился.

Джансон принялся лихорадочно писать за своим столиком у возвышения.

— У тебя милнский акцент, — заметил пастырь Петер. — Может быть, ты подданный Юкора?

— Я бывал в Форте Милне, но я не милнец, — ответил Меченый.

— Тогда назови свои имя и город, — велел Тамос.