Сначала дорога шла по холмам. На их вершинах была плотная почва, мелкий лесок. В нём они били дичь, запасали еду и отдыхали. У подножья холмов вновь начинались болота, и они спешили выйти на новый холм. Вскоре даже по топям идти стало проще. Трясины уже не было, и только лужицы с чёрной водой и ряской напоминали о болотах.

Рыцари рубили густой ивняк мечами. Никаких тварей и чудищ больше не встречалось, даже змей и болотных волков не было. Солнце сияло высоко в чистых от трясинных газов и небесах, появились даже ласточки, и иной раз молодой Хум улыбался, слушая их. Его лицо было всё ещё по-детски наивно, его ещё не огрубили бои и вид чужих страданий, не ощетинили горные ветра и суровые долгие зимы. Он даже сорвал тростинку и, прорезав в ней дырочки, соорудил из неё флейту. Оказалось, Хум был чуток до музыки, и всем пришлась по душе его незатейливая игра.

Всем, кроме урма. Ему показалось, что это небеса обрушились на его голову, и камнями завалило уши. С каждой нотой он вскипал от злобы и негодования – ему казалось, люди специально так пытали его, что им нравилось смотреть на его корчи и муки. И он ненавидел их за музыку ещё больше. Так всегда бывает в жизни – вору кажется, что все хотят его обокрасть, а злому человеку все вокруг показывают клыки. На самом же дела мир гораздо полней и совершенно непредсказуем. И в то же время он – зеркало наших собственных чувств.

Эта флейта оказалась последней каплей.

Урм, всё это время шедший впереди на верёвочном поводке, ведущий отряд людей, остановился.

– В чём дело, чернорылый? – спросил Торбор.

– Что-то я не вижу, чтобы мы пришли в Армалант, – заметил Грай.

Урм изобразил улыбку, от чего Хума чуть не стошнило.

– Я перепутал. Прошу не бить меня, – проворчал урм, – нам надо идти в эту сторону.

Он взял гораздо левее, где вдали виднелись высокие иссушенные деревья.

– Ещё раз перепутаешь, – пригрозил Грай, – завтра без еды.

– Нет, господин, теперь всё верно.

Никто не видел, но урм кровожадно улыбнулся, оголив все точёные зубы сразу.

Деревья вокруг стали выше, но стволы их были белыми, как кость. Паутина стягивала их ветви, а под корнями желтел зловонный мох.

– Топи Чёрного Рога поистине проклятое место. Как это вы тут живёте? – удивлялся Торбор, на всякий случай снявший с плеча лук.

– Сотни лет, – рыкнул урм, – мы не знаем другого…

– И всё же лезете в Армалант? – спросил Грай.

– Говорят, там много хорошей земли и вкусных животных, – облизнулся урм.

– Да, и острые клинки людей. На вашем месте я перестал бы так быстро плодиться – вас не выпустят из этих болот.

– Или вам придётся научиться жить в мире с людьми, – добавил Хум, и вновь заиграл на самодельной флейте.

– Пока люди издают эти гадкие звуки, мы не сможем жить с ними в мире, – огрызнулся урм.

Сумерки застали их за трудным переходом через бурелом. Всюду чернели иссохшие деревья, сваленные ураганом, затянутые паутиной и какой-то слизью. Один из рыцарей соорудил факел и, плеснув на него горючим маслом из походного бурдюка, поджог. Чёрные тени с тихим визгом отпрянули в стороны.

– Куда он завёл нас? – Торбор поглядел на урма, бодро шагающего впереди. Из всех воинов Орлиных Гор, шедших в этом отряде, Торбор был самым преданным рыцарем лорда Тугвара и его сына, Грая. Преданность эта зиждилась на ненависти к врагу и бескомпромиссном патриотизме. Орлиные Горы для Торбора были раем, несмотря на их льды и смертельные морозы на звёздных скалистых пиках. Горы были ему дороже жизни. А их король и его сын – не менее дороги. И урм представлял собой прямую угрозу его господину.

Грай был более доверчив к миру. Он действительно полагался на чернокожего клыкастого урма с тремя рожками на затылке и чешуёй по всему телу. Грай унаследовал от лорда-отца способность мыслить на два хода вперёд. Хотя вообще рыцари Орлиных Гор были прямолинейны, а в Армаланте их и вовсе считали туповатыми громилами. Как бы там ни было, сейчас урм был для Грая единственным маяком в этих безбрежных топях. И он пытался довериться ему. Хотя и не упускал возможность съездить тому коленом под дых на привале. За очередную дерзость чернокожей твари.

Рыцаря с факелом видно не было – только пламя плясало в карусели теней. И отсветы огня в паутине превращались в красноватый туман. Пару раз Грай рубил мечом огромных чёрных пауков, таящихся на стволах. Они не нападали, но уж слишком мерзко стрекотали и оголяли свои жала в жесте угрозы.

Факел блеснул пару раз за очередным коряжником… и исчез. Тьма обступила со всех сторон.

– Эймар! – позвал Грай, – Эймар, ты где?

Так звали рыцаря, несшего факел. Эймар не отозвался. Все достали мечи. Торбор натянул верёвку и повалил урма на землю.