Взросление

Мое счастье закончилось в 12 лет, когда развелись мои родители и папа уехал жить в наш дом. Он приезжал теперь очень редко, на выходные, и сидел в своей комнате, к нам он не выходил и не разговаривал со мной как раньше, я только изредка слышала его голос. Помню, что я очень переживала и хотела уехать жить с ним, но меня никто не спрашивал, родители решили все сами и мы с сестрой остались с мамой и бабушкой. Тогда я еще не понимала, какая пропасть между моими родителями.

Летом мы жили с папой и бабушкой на даче, но постепенно он становился чужим. Я начала что-то понимать, что-то замечать, той безумной любви уже не было, она ушла безвозвратно, я взрослела. Мама нервничала и вечно отправляла нас с сестрой то в лагерь, то к своим родителям. Я везде чувствовала себя чужой, мне было плохо, я писала папе письма и просилась домой, на нашу дачу. Мама считала, что летом нам обязательно нужно побывать на море, нахвататься солнца, накупаться в соленой воде, чтобы зимой мы не болели. Для меня же это была настоящая пытка. Я белокожая, а в то время еще не было защитных кремов, и я очень сильно сгорала. Мое лицо превращалось в один большой отек, глаз было не видно, руки и ноги горели, поднималась температура, никакая сметана не помогала. Так я болела несколько дней из нашего отдыха. Помню, что мне все время было плохо и неуютно и я очень хотела, чтобы мы поскорее вернулись обратно домой, чтоб меня оставили в покое.

Через два года папа вернулся в семью, но он был уже чужой, прошло время и моя Душа оторвалась от него. Теперь родители целыми днями выясняли отношения, а мы с сестрой были целиком предоставлены самим себе. Папа стал пить, мы прятались в своей комнате мечтая поскорее сбежать из дома.

Когда отец уехал, мама плакала по ночам, я это слышала из соседней комнаты и очень ее жалела. Но когда он вернулся и вскоре у них начались скандалы, перестала понимать, что происходит. Папа стал агрессивный, наше общение практически прекратилось, он начал унижать нас, срываться и «строить». Я смотрела на него и понимала, что так же сильно как я люблю его, я его ненавижу. Это непонятное острое чувство не давало мне покоя, я никак не могла понять, как это может быть, ненавидеть и любить одновременно. Постепенно, жалея маму, мне было привито постоянное и глубокое чувство вины. Я боялась обидеть ее, боялась сделать что-то, что ее расстроит, чтобы она не страдала.

Нас с сестрой спасало только то, что нас было двое. Мы очень ждали друг друга после учебы и вечером часами говорили о том, что нас беспокоило, делились новостями и советовались друг с другом. Мы с сестрой хотели поскорее вырасти и сбежать из дома. Моя мама считала, что сохранение семьи, это ее долг, так ее воспитывали родители. На первом месте стоит труд, нужно трудиться над отношениями и над собой. Нам с сестрой полагалось молчать. Мы и так все время молчали. Разговаривать в нашей семье было не принято, родители сами, либо напряжённо молчали, либо ругалась. Как общаться с людьми и строить диалог я не научилась, я вообще не умела, если так можно выразиться разговаривать, в нашей семье это было не принято.

Став взрослой, я попросту молчала и слушала, я была совершенно неинтересным собеседником. Своим внутренним миром я могла делиться только со своей школьной подругой, которая была для меня проводником, через неё я общалась с другими людьми. Помню моя сестра с восторгом рассказывала о семье своей подруги, в которой она и родители все время разговаривали и шутили. У неё был восторг.

Моя натура заставляла меня искать общения и общества более открытых и простых людей, без внутреннего конфликта и внутренних переживаний. Я помню, что всегда чувствовала некое раздвоение. Меня учили быть интеллигентной, воспитанной и образованной девушкой и одновременно приучили работать на земле. Это давалось мне не легко, я с детства склонна к мечтательности. В детстве и юности я любила шумные компании и игры, но со временем это начало меня тяготить, я стала их зрителем. Я стала закрываться и уединяться. Стала избегать общения и ограничила круг лиц, с которыми общалась. Я тщательно выбирала друзей и крепко к ним привязывалась. Из-за несостыковки моих внешнего и внутреннего миров, я запретила себе что-либо чувствовать и превратилась в ледышку.

Саша

Мы познакомились. Он казался очень легким и почти воздушным. Постоянно веселил меня своими шутками и поднимал настроение. Саша обладатель редкого типа характера. Он очень позитивный, никакие трудности не заставляют его унывать. Я как-то спросила его об этом, и он ответил, что от того, что он будет грустить ничего не изменится, поэтому лучше улыбаться и радоваться жизни. Все наши знакомые отмечали эту черту его характера и удивлялись, считая его не от мира сего. К быту он был абсолютно не приспособлен, что по началу меня раздражало, но потом я привыкла и взяла на себя все функции ведения нашего небольшого хозяйства.

Мы очень любили друг друга, это была моя первая настоящая любовь. Мы как-то сразу приклеились друг к другу, и так как оба были очень мечтательными, то в начале наших отношений, встречаясь, часто проезжали нужную станцию метро, поглощенные друг другом. У меня и у Саши правильные представления о жизни, дружбе, любви, уважению к старшим. Он человек с очень чистой Душой, совестливый, очень тонко чувствующий, умеющий любить и отдавать всего себя любимому человеку, быть ему верным во всем.

Мы стали жить на Петроградке, в квартире, доставшейся ему от бабушки. Совсем рядом с Александровским парком и Сытным рынком. Квартира была очень уютная и заброшенная одновременно. На кухне сохранилась действующая кирпичная плита с чугунными задвижками и топкой. На ней можно было готовить, но из-за ее ветхости это давно уже никто не делал. Старые кирпичи в нескольких местах отвалились, остальные крошились и на пол иногда сыпался красный песок. Сохранилась круглая железная печь, отапливавшая две комнаты и коридор. Горячей воды не было. Обои не менялись не известно сколько лет, они пожелтели и местами отваливались вместе со штукатуркой. Начав жить в этой квартире, я будто бы перенеслась на сто лет назад. Сначала это было романтично, но потом оказалось очень тяжело и очень неудобно. Хорошо, что туда все-таки провели газ и рядом с печью установили газовую плиту, на которой я и готовила. Холодильника не было. Для меня, не опытной и молодой хозяйки это были тяжелые испытания. Зимой я старалась, все приготовленное хранить между окнами. Сами окна были огромными и расстояние между рамами позволяло поставить туда не одну кастрюлю. Остальное, мы вывешивали в авоське за окно. Летом же у меня постоянно все прокисало.

Однажды днем, пока мы были на работе, к нам заехала бабушка моего молодого человека, посмотреть, как я веду хозяйство. Накануне, получив зарплату, я купила новомодную дорогущую, по тем временам, сковородку с тефлоновым покрытием. Приехав вечером домой, меня встретили словами: «Ты совсем запустила свою сковородку, я ее еле отскоблила. Вся черная была». Бабушка сияла от счастья, сковорода сверкала. Все антипригарное покрытие оказалось в мусорной корзине.

Двадцать пять лет назад Петроградская сторона выглядела просто жутко. Улицы освещались плохо, вечером мне нужно было идти через Александровский парк и это было очень страшно. Я боялась личностей, которые в большом количестве шатались по парковым аллеям и практически бежала домой от метро.