Шла моя вторая бессонная ночь. Сидя за кухонным столом в спецквартире сестёр, пытался хоть как-то разложить происходящее по полочкам. Вся моя семья одна большая геройская команда, занимавшаяся некогда делами организации Носфератус. Отец ещё до моего появления, по приказу людей, руководивших цитаделью, избавлялся от тех, до кого не могла дотянуться рука закона. Мать же в свою очередь играла в шпионку, поставляя евразийскому союзу сведения прямиком из преступных группировок, ну а сёстры, те лишь в прошлом году по решению мамы были допущены к семейному геройскому делу, главной целью которого являлся развал Носферату изнутри, а после ликвидация по частям всех его филиалов.

Даже представить себе не могу, сколько лет и сил родители потратили на противостояние семейству Цивини, и тут такое… Мать в плену, сёстры наверняка под присмотром мафии, а теперь ещё и я засветился, как новогодняя ёлка, причём где только можно. Скорее всего, Франческа уже знает, кто я, и в порыве ненависти и злобы даже может попытаться отправить кое-кого по стопам его же матери. «Лишь бы только она была ещё жива…» — прочищая пальцем гудящие уши, ещё не успевшие забыть тот пулемётный грохот, буквально молился за маму я.

Электрический чайник, выпуская пары, щёлкнул. Сомкнувшиеся на пару минут глаза нервно оглядели покрасневшую от соприкосновения со лбом руку. Поднявшись, поиграл плечами, потянулся, размялся. Требовалось дождаться прибытия Ани, и вместе с принимавшей душ Катей наконец-то решить, как действовать дальше. Телефон кошки уже красовался в моей записной, а я, всё так же размешивая ложечкой кофе, задумчиво глядел на первую в списке — Ванессу. Ирония судьбы или злой рок — именно эта блондинка каким-то образом оказалась с первого дня у меня под боком. Сначала поезд, после класс, затем работа и даже общение с Ультрамарин. Неужели всё от первой встречи и нашей с ней совместной ночи являлось ложью? Спектаклем, построенным умелым кукловодом для такого доверчивого кретина, как я.

Красивая, сильная, она всё время преподносила себя, как полную идиотку, но вполне возможно, идиотом являлся именно я. Ведь после матери, постоянно прибывавшей в окружении преступников, второй доступной и наилегчайшей целью для вендетты становился именно я. Через меня Ванесса могла узнавать о сёстрах, моём расположении и планах, всего-то и надо было после разговора с дурачком Сашей передать его слова кому надо, и всё: семейство Тэн в полной заднице.

Шлёпая по тёплому полу своими голыми ножками, в кухню спокойно и размеренно зашла полностью голая и мокрая Катя. Не скрывая своей маленькой груди и крайне неухоженного, покрывшегося чуть ли не мхом места снизу, кошка шипя вытирала ёжик у себя на голове, пытаясь хоть как-то уложить непослушные волосы.

— Сашка, помоги, они никак не поддаются! — рыча с натянутым на лицо полотенцем, что, по-видимому, зацепилось за колючие волосы, попросила сестра. Стараясь не обращать внимания на маленькое тельце, взявшись за полотенце, принялся шаровать голову шипящей и просившей быть нежнее девушки. Её редкие волоски, словно иглы, впивались в кожу, если я начинал обтирать ту против шерсти.

— Хоть бы срамоту прикрыла, — принявшись вытирать оттопыренные и также покрывшиеся плотной шерстью ушки, проговорил я.

— А что ты там не видел? Мы же в детстве всегда вместе купались: ты, я и Аня. — Обхватив руками, притулилась ко мне мокрая кошка, отчего и моя одежда вмиг стала неприятно влажной.

— Не прижимайся… — оттягивая ту за уши и слыша довольный смешок, прошипел я.

В ответ получил показушное и героическое:

— Нет уж, коронный приём героини Кэт — атака мокрой киски!

Буквально усадив меня на стул, стоявший позади, и запрыгнув на руки, ластясь, словно настоящая кошка, та мурчала, обвивала хвостом и хихикала. Катя всегда была простодушной и доброй девочкой. Наивная, чутка глуповатая, всегда присматривала с любой горы. Летом на велосипеде или зимой на клеёнке — она всегда оказывалась рядом, в любой момент готовая прийти на помощь. Такой вот она являлась заботливой средней сестрой.

— Санечка, ты сердишься на меня? — холодные коготки сестры, забравшись за шиворот рубашки, полезли под майку.

— За что? — непонимающе спросил я.

— За те шрамы на твоей спине, за то, что рассказала, кем на самом деле является твоя подруга. Я ведь кошка, а мы хорошо чувствуем человеческие эмоции, ты сам не свой… — Ещё бы, какой парень останется самим собой, когда в один день его расстреляли из пулемёта, дважды обманули, а после принялись голышом ёрзать прямо на коленях.

— Ты поступила правильно, Катя, сейчас и тогда… — обняв сестру и стараясь не смотреть на те два маленьких и острых холмика, упиравшихся мне в живот, протянул я.

— Да? Значит, ты признаёшь, что твоя сестра всегда поступает правильно, братишка? — Блеснув хитрыми золотыми глазами, Катя неторопясь перевела свои ручки к верхней пуговице моей рубашки. — Мне кажется, она намокла и её нужно просушить. Ты не против? — За первой пошла вторая, за тем и третья пуговица, постепенно пальцы сестры спускались всё ниже и ниже.

— Я и сам могу… — Ощущая влечение и запоздалый прилив сил снизу, попытался встать и сбросить с себя кошку, но она, обхватив меня лодыжками, вцепилась в стул, не позволив даже шевельнуться.