— Позволь сестрёнке о тебе позаботиться. — Всё ближе и ближе подползая своей пятой точкой к моему паху, давя белоснежную клыкастую улыбку, проговорила сестра. — Ой… — ойкнула девушка, когда придерживаемый тугой тканью моих брюк член из-за движений кошки выскочил из-под семейников и поднял парус моих брюк.

Ощущая своей костлявой попкой поднявшийся позади себя холмик, та с исчезнувшей с лица улыбкой, скрипя шеей и таращась, обернулась.

— Должно быть, мой телефон… — потянувшись рукой в карман и желая через штанину чутка исправить ситуацию, внезапно слышу смс сообщение со стороны стола. Удивлённый взгляд кошки медленно перемещается на мой мобильник, лежащий в отдалении. «Серьёзно, кому блять я нужен в три часа ночи?!» Ощущая себя максимально неловко, как идиот улыбаюсь. — Это просто биология, Катюш, если ты позволишь, я, пожалуй, пойду прилягу, день выдался тяжелым и… — Пушистый хвост, прикрывший мой рот, не дал договорить.

— Ах ты мелкий, похотливый девственник-сестролюб… — Ладошка Кати легла поверх холмика брюк и моей руки, коей я пытался опустить своё естество. Пальцы кошки, словно тиски железного манипулятора, с ходу ухватили меня за головку члена, принявшись постепенно впускать когти всё глубже и глубже в мои брюки. Глядя на меня затуманенным взглядом, Катя вновь замурчала, по подбородку её потекла тонкая струйка слюны, шерсть — что на хвосте, что на руках — вновь стала жёстче, а под самой сестрой очень и очень влажно. Выделяемые той соки, едва заметным, увеличивающимся и блестящим тёмным пятном оставались на моих брюках.

— Должно быть, тебе так тяжело держать всё в себе столько лет… — Шершавый длинный язык сестры прошёлся по моей шее. — Пусть это и грязно, но как твоя старшая сестра я не могу пройти мимо, видя, как ты страдаешь…

Вернувшись на пол своими босыми ногами, Катя медленно, глядя то мне в глаза, то на пояс, расстёгивает ширинку, запускает туда свои пальцы и спустя секунду извлекает взведённый в боевую готовность аппарат. Наслаждаясь моим растерянным видом, слегка сжав кисть, принимается водить вверх и вниз. Прижатая к плечу плоская грудь в контрасте с движениями сестры заводит, это мурчание, сменяющееся редкими касаниями её язычка, до предела ускоряет биение погрязшего в пороках сердца.

— Мы не должны… — всё же найдя в себе последнюю частичку здравомыслия, уводя взор в сторону, попытался остановить сестру я, но кошка, прихватив меня за подбородок, не дала отвернуться. Впившись в меня, Катя наращивает темп, она не собиралась так просто отставать.

Внезапный звук бьющихся о дверь ключей в совокупности с неким ужасом быть пойманным за подобным с сестрой ударил по мозгам. Я встрепенулся, вновь попытался встать, но зарычавшая Катя, прижав меня когтистой лапой к спинке стула, оказалась куда сильнее и тяжелее, чем была ранее. Её золотые глаза задорно полыхали, а правая рука становилась всё быстрее и быстрее.

— Ребят, я дома. Вы на кухне? — со звуком открывшихся дверей, словно команда к спуску, прозвучали из прихожей слова Ани. Понимая, что если сейчас забрызгаю семенем штаны, то никак не оправдаюсь. Сдерживаясь, постарался хотя бы рукой прикрыть одежду, но понявшая, что я пытаюсь сделать, Катя, вновь удивив меня, резко оторвалась от моих губ, опустив свою голову прямиком к члену. Маленькие губки сестры едва успели всосать головку члена, как я, сдерживая собственный стон, тут же кончил…

Всего пара секунд, переполненных похотью и наслаждением, и вот Катя уже как ни в чём не бывало, прикрывшись внезапно появившимся полотенцем, облизываясь и косо поглядывая на меня, приветствует бранящую ту за непотребный вид Аню.

«Ширинку застегни…» — доносится её глумливый и весёлый голос в моей голове, и я тут же возвращаюсь с небес на землю и прикрываю пах обеими руками. Это же надо было чёртовой молнии переломаться именно сейчас…

Аня, как и Катя, полезной информацией по поводу матери и того, где её искать, не обладали. Человек просто, как по волшебству, исчез, не оставив после себя и следа. Также вместе с мамой пропала и цель, взятая героиней в обработку. Понимая, что я уже многое знаю и по уши вляпался в эту геройскую заварушку, Аня поделилась всеми теми крупицами информации, которую девушки умудрились собрать, подрабатывая героинями и учась в академии. Так, к слову, соучастниками Носферату, по их предположениям, была переполнена военная кафедра: учащиеся, преподавательский состав, охрана, а также инженерный подразделения и отдел новых разработок. Все они частенько поливались грязью в академической студгазете: пропажа и порча имущества, тяжкие телесные и смерти. Инцидентов у одних военных было больше, чем у всей остальной академии вместе взятой, оттого они и любили от года в год устраивать охоту и показательную порку местным репортёришкам из геройских факультетов. Уже в этом году после крупной ссоры прошлого главы клуба журналистов и одного из вояк произошёл инцидент, повлёкший за собой не просто отчисление, а срок для последнего.

«Убийцы на службе закона», — так гласила вырезка из статьи, где четверокурсник в звании младшего сержанта после встречи с журналистом в одном из городских питейных заведений затащил того в подворотню, а после, переломав ноги и руки, бросил избитого умирать.

После этого случая активность клуба журналистов сильно упала, исполняющая роль вице-главы, девушка уже на следующий день принесла публичные извинения за клевету в адрес военных, но, со слов Ани, дело своё не бросила и по-прежнему тайком продолжала следить за действиями отдельных личностей.

— Я бы хотела попросить тебя вступить к ним в клуб, втереться в доверие огнеголовой и попытаться выведать у той информацию по поводу связей учащихся с преступным миром. Понимаю, звучит мелко, но поверь, братишка, в твоей текущей физической форме потолок — это сражение с третьекурсниками. Я слышала о твоих похождениях, но прошу, не зазнавайся, непобедимых нет, есть только непобеждённые.

Аня перевела от греха подальше мой блок на сотню, дала пару пилюль, опасение к коим вызвало у сестры саркастический смешок, а после, уложив меня в одной из комнат, отправилась на кухню обсуждать с Катей какие-то свои дела.